Они всегда приходили по вечерам. Максимум на 15 минут, дольше они не оставались, потом была очередь следующего. Маргарет В. (Margarethe W.) вынуждена была вспоминать эти вечера всю свою жизнь. 25-летняя женщина из Гюстрова и без того жила в аду: шел 1943 год, и она была заключенной в концентрационном лагере Бухенвальд.
У них была лишь одна задача: быть «к услугам» мужчин
Среди десятков тысяч людей она была одной из 16 женщин, «номером 13». В системе концлагерей СС у нее и остальных женщин была особая функция: ее единственной задачей было быть «к услугам» мужчин, то есть заниматься с ними сексом. Маргарет В. работала подневольной проституткой. Не для охранников из СС, а для других заключенных.
Идея организовать такие бордели в концентрационных лагерях пришла годом ранее самому шефу СС Генриху Гиммлеру. Речь при этом шла не о том, чтобы сделать что-то хорошее истощенным, подвергавшимся пыткам заключенным мужского пола, которых использовали в качестве рабов и убивали.
Гиммлер хотел повысить продуктивность своих рабов, которая была очень низкой из-за плохих условий жизни в лагерях. Поэтому в марте 1942 года он приказал: «Я считаю необходимым направить прилежно работающих заключенных женского пола на добровольной основе в бордели».
Сначала выбирали только «специалисток»
С 1942 года такие бордели были организованы в общей сложности в десяти лагерях, таких как Заксенхаузен, Маутхаузен, Бухенвальд и даже в Освенциме. Сначала женщин набирали из женского концлагеря Равенсбрюк, но позже стали отбирать и из других лагерей. В основном речь шла о немках, еврейских женщин не выбирали по расовым причинам.
Сначала персонал СС, в чьем ведении было функционирование борделей, выбирал «специалисток». То есть тех женщин, которые до ареста на самом деле зарабатывали деньги проституцией или в этом подозревались. Вскоре к ним присоединились женщины, которые занимались «осквернением расы», то есть вступали в половую связь с польскими, русскими или еврейскими пленными, отправленными на принудительные работы.
Заявки на эту работу были «добровольными»
Заявки на эту особенную службу были «добровольными» в том смысле, что женщин не принуждали. Те, что вызвались, могли надеяться на достаточное питание, регулярные медицинские осмотры, защиту от побоев, жестокого обращения и тяжелого физического труда. Некоторое время СС также обещали этим женщинам, что их отпустят из заключения в концлагере через полгода.
Контекст
При социализме секс у женщин был лучше
The New York Times 20.08.2017Сотрудник ЦРУ с эсэсовским прошлым
Der Spiegel 05.09.2016Сын Сталина погиб в немецком концлагере
ABC.es 14.11.2014Война – это мир, освобождение – это резня и концлагеря
Одна Родина 09.07.2014Секс в осаде
The Guardian 10.11.2017 Но об истинной добровольности в условиях концлагеря, конечно, не могло быть и речи, потому что сначала СС создали бесчеловечную систему, от которой потом, по крайней мере, частично и временами защищали женщин. Однако участие в этом спасло им жизнь: согласно данным историка Роберта Зоммера (Robert Sommer), выжили практически все женщины, прошедшие через работу подневольной проститутки. Однако, несмотря на это, часть из них все же погибла в нацистских концентрационных лагерях.Когда женщины соглашались, то сначала их помещали в карантин и проводили тщательный медицинский осмотр, особенно на предмет наличия болезней, передающихся половым путем. В это время их хорошо кормили и выхаживали физически. Ведь раньше они жили в ужасных условиях концлагеря, что отражалось на их теле. Однако для СС эстетический аспект не был самым важным. Женщины должны были быть здоровы и работоспособны.
Речь шла не об эротике, а о простом половом акте
Затем они шли в «специальное здание» в лагерях, так СС стыдливо называли бордель. Там безгранично правило элитное подразделение Гиммлера. «Специальные здания» были так сконструированы, что по центру проходил коридор, из которого можно было попасть в комнаты с женщинами. Оборудованы эти комнаты были по-спартански.
Об эротике речи не шло, только о половом акте, который должен был повысить продуктивность клиента проститутки. Сначала он тоже должен был пройти медицинское обследование. Затем ему можно было посетить комнату с подневольной проституткой. Существовали четкие правила — например, половой акт мог осуществляться только в определенном положении.
15 минут — и все
И самое позднее через 15 минут все заканчивалось. Кто еще не был готов, должен был учитывать, что его могут грубо выбросить из кровати и комнаты. Чтобы все проходило правильно, люди из СС постоянно могли наблюдать за происходящим через смотровое отверстие в двери.
Затем клиенты проституток должны были пройти «санацию», как вскоре после падения Третьего рейха уже описал в своем труде «Государство СС», ставшим классикой, бывший заключенный лагеря Ойген Когон (Eugen Kogon). Под этим подразумевалось тщательное медицинское обследование. Распространение венерических заболеваний в любом случае должно было быть предотвращено.
Очевидно, насилия клиентов по отношению к женщинам не было. Вероятно, во многих случаях не раз доходило до крайностей. Многие мужчины, обитавшие в свободной от женщин зоне лагеря, пользовались возможностью снова и, перед лицом смерти, возможно, в последний раз, увидеть женщину, поговорить с ней и ощутить немного физической близости.
Письменные прошения о посещении борделя
Получение услуг женщин для «удовольствий» СС называли привилегией. По оценкам Зоммера, лишь около 1% заключенных концлагеря были один или несколько раз в борделе. При этом речь шла о заключенных, принадлежавших к «верхнему слою» концлагеря, как правило, работающих заключенных.
Для них такое посещение должно было быть премией за хорошую работу. Однако оно стоило две марки, раздобыть которые у многих заключенных не было никакой возможности. В основном в бордель приходили профессиональные преступники, Политические заключенные, за редким исключением, отказывались от этого. Они должны были подать заявление на посещение борделя в письменной форме: «Заключенный №… покорнейше просит разрешения на посещение борделя».
Бордели в концлагерях были частью коварной стратегии, с помощью которой СС осознанно унижали заключенных. Потому что, конечно, повышения продуктивности рабочих можно было достичь улучшением питания для всех заключенных. Но этого Гиммлер совсем не хотел. Когда мужчины шли в бордель, они унижались перед людьми из СС. В то же время они также становились соучастниками сексуальной эксплуатации женщин. Но для женщин ситуация была особенно тяжелой. Они стали жертвами СС и заключенных.
Табуированная тема на протяжении десятилетий
Хотя, как показывает книга Когона, тема принудительной проституции в концлагерях стала известна вскоре после падения Третьего рейха, она решительно замалчивалась. Это касается как старой Федеративной республики, так и бывшей ГДР. Только в начале 90-х некоторые женщины, как Маргарет В., попросили слова.
До тех пор никого это не интересовало — ни мужчин, которых обслуживали женщины, ни самих женщин, потому что они боялись, что их участь может быть представлена так, как будто они в прямом смысле слова добровольно работали в борделях.
Для женщин речь шла только о выживании
Этих женщин, кстати, немного, жертвами стали примерно несколько сотен. Но их судьба имеет большое значение, потому что она показывает, что СС хотели оскорбить, унизить и поиздеваться над заключенными лагерей любым мыслимым способом.
На самом деле, для этих женщин речь шла только о выживании, и, по крайней мере, в этом они достигли успеха. Их участь никогда не была признана, они не получили компенсацию. Известен лишь один случай 1966 года, когда пострадавшая подала заявление на компенсацию в Федеративной республике. Оно было отклонено на основании того, что для понесенных ею страданий истек срок давности.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Меня настолько напугали эти посещения публичных домов, что я никогда больше даже и не пытался заниматься любовью с женщиной
В пути сопровождавшие нас охранники из СС сказали, что нас переводят в концлагерь во Флоссенбурге. Среди заключенных в Заксенхаузене ходили слухи об этом месте. Рассказывали, что в новом концлагере условия жизни были такие же плохие, как и в нашем, так что нам лучше было совсем забыть о надежде на лучшую жизнь. В этом смысле любой из концлагерей был одинаково ужасен.
Флоссенбургский лагерь находился в Штайнпфальц, на севере Баварии, вблизи чешской границы, на высоте примерно семисот метров над уровнем моря. Ближайшим к лагерю городом был Вейден. Лагерь построили на невысоком склоне холма, неподалеку от городка с таким же названием - Флоссенбург. И все же, несмотря на изумительный пейзаж, со старинным полуразрушенным замком четырнадцатого века, возвышающимся на горизонте, Флоссенбург останется темным пятном в памяти тысяч людей: их бесконечные боль и страдания прокляли это место навечно.
Когда наш конвой, состоявший из трех машин, въехал в ворота Флоссенбурга, и всех вновь прибывших вывели на площадь, мы искренне удивились тому, что никто не устроил из нашего появления цирка - то есть не было обычных окриков, брани, тычков - к которым мы уже успели привыкнуть в Заксенхаузене. Наш приезд выглядел почти цивилизованным, и у нас не осталось неприятного осадка от появления в новом месте.
Из более сотни заключенных, переведенных из Заксенхаузена в Флоссенбург, нас было лишь пятеро - тех, кто носил нашивку в виде розового треугольника: 35-летний чех - певец из Праги; 42-летний австрийский служащий какого-то департамента из Граца; 24-летний юноша из Зальцбурга, о котором говорили, что он командовал одним из подразделений Гитлерюгенда; еще один ве нец и я, на тот момента нам обоим было по 22 года. Точно так же как и в Заксенхаузене нас определили в барак, где жили одни лишь гомики (так в тексте - прим. пер.). Во Флоссенбурге это было крыло «А», то есть для гомосексуалистов была отведена лишь одна спальня.
В то время в крыле «А» находилось уже около двухсот заключенных, и точно так же, как и в Заксенхаузене, свет ночью никогда не выключался, причем не во всем бараке, а только в том месте, где спали гомики. Еще одним обязательным правилом было класть во время сна руки поверх одеяла. Судя по всему, подобные порядки соблюдались во всех без исключения концлагерях, где были бараки для гомосексуалистов. Надзиратели не отступили от этого правила, даже когда через год после нашего появления в Флоссенбурге крыло «А» было расформировано, и всех гомиков, содержавшихся в этом бараке, разбили на маленькие группы и расселили по разным баракам.
Охранник проводил нас к нашему будущему месту пребывания и передал в руки командующего подразделением СС. При входе в барак нас заставили довольно долго простоять на одном месте, а в это время восемь или десять охранников ходили вокруг и внимательно нас оглядывали. К тому времени я был уже не настолько наивен, чтобы не понимать, из-за чего эта группа из столь важных персон - охранников - так внимательно нас осматривала: все они искали себе новых любовников из числа только что прибывших заключенных. Мне вот-вот должно было исполниться 23 года, но у меня все еще не было никакой растительности на щеках, и я казался гораздо моложе своих лет. Кроме того, мне даже удалось немного поправиться в Заксенхаузене, где мой тогдашний надсмотрщик приносил мне дополнительные порции еды. И потому кружившие вокруг нас охранники присматривались ко мне все внимательнее и внимательнее. Я видел их интерес к себе, потому как они, не стесняясь, перебрасывались комментариями, касающимися нашего внешнего вида. От всей этой картины создавалось такое впечатление, словно все мы пятеро вновь прибывших заключенных, внезапно очутились на рынке рабов в Древнем Риме.
После отбора
Внезапно сержант войск СС и комендант нашего отсека вышли из спальни, после чего охранники прекратили свой осмотр. Сержант СС зачитал нам перечень специальных норм, действовавших в отсеке для гомосексуалистов, а в это самое время комендант барака стоял у него за спиной и внимательно разглядывал нас, стоящих перед ним заключенных; и было ясно, что в голове у коменданта роятся те же самые мысли, что и у охранников. Глаза коменданта довольно долго и пристально разглядывали меня, а на его губах змеилось некое подобие улыбки. Когда сержант СС вышел из спальни, комендант отсека, в обязанности которого входило распределение коек между вновь прибывшими заключенными, тут же подошел ко мне и сказал:
Эй, ты! Парень, хочешь пойти со мной?
Конечно, да, - немедленно ответил я ему, потому как прекрасно знал, о чем идет речь. Мое столь быстрое согласие несколько изумило его.
Ты смышленый парень, и это мне нравится, - сказал комендант, похлопывая меня по плечу.
Как и в Заксенхаузене в Флоссенбурге заправляли зеленые. То есть большинство комендантов бараков и охранников набиралось из числа самых обычных преступников; вполне естественно, что из их же числа был и начальник всего концлагеря и главный надсмотрщик.
Мой новый любовник оказался профессиональным уголовником - взломщиком сейфов - из Гамбурга, очень уважаемым человеком в своих кругах. Все заключенные боялись его из-за жестокого нрава. Даже так называемые коллеги-надсмотрщики предпочитали не связываться с комендантом, но ко мне он был всегда внимателен и добр. Спустя полгода после нашего прибытия в концлагерь его назначили начальником лагеря, и на этой должности он оставался до того самого момента, когда американцы в конце войны освободили нас. После меня у него были и другие любовники (он выбрал себе одного молодого поляка), но и тогда комендант продолжал покровительствовать мне. Он спасал мне жизнь не менее десяти раз, и даже сегодня, спустя двадцать пять лет, я все еще ему благодарен. Сегодня он вновь живет в Гамбурге, хотя я и не общался с ним с апреля 1945 года.
Мои новые товарищи по лагерю рассказали, что сержант СС, прикрепленный к нашему блоку, был очень внимателен и строг и в любой момент мог назначить наказание. Этот сержант никогда не смеялся и вообще не выражал своих эмоций, но он так же никогда и не позволял себе ничего в отношении какого-либо заключенного. После того как все мы - пятеро вновь прибывших заключенных - застелили свои койки и убрали в тумбочки нехитрые пожитки, нас вновь выстроили в ряд, чтобы начальники нашего крыла могли заполнить анкеты с персональными данными на каждого. Наш сержант СС в сопровождении заключенного, исполнявшего обязанности секретаря, вновь внимательно осмотрел нас и задал невообразимое количество вопросов.
Когда очередь дошла до меня, сержант внимательно посмотрел мне в глаза, и в этот момент между нами словно сверкнула какая-то искра понимания. Мне сложно подобрать слова, чтобы описать то состояние, но казалось, что от наших встретившихся взглядов образовался словно электрический заряд, державшийся в воздухе несколько мгновений. Сержант практически даже не разговаривал со мной, когда я находился в бараке, но я часто чувствовал на себе его взгляд.
Однажды другой сержант СС ударил меня за то, что я не успел вовремя снять перед ним шапку. Начальник нашего барака в тот же момент выбежал из своего кабинета и закричал: «Оставь в покое этого человека!»
Сержант тут же отпустил меня и ушел восвояси, бормоча про себя: «Еще посмотрим, еще посмотрим». Начальник нашего блока «А» долгое время пристально смотрел на меня, после чего вернулся к себе в кабинет. Я часто замечал, что он смотрит туда, где я стою, думая при этом, что его никто не видит. Я никогда не говорил об этом с другими заключенными и даже со своим любовником - комендантом барака, но интуитивно чувствовал, что - небезразличен сержанту, что он был одним из наших, испытывал те же самые сексуальные влечения, что и мы, носившие на плече знак братства розового треугольника.
Он скрывал свои истинные чувства и переживания, избегал каких бы то ни было личных контактов с заключенными и выглядел строгим и неприступным. За малейшее нарушение правил концлагеря, а это могла быть самая невинная оплошность - приступ кашля в неподходящий момент или отсутствие пуговицы на робе - он приказывал дать заключенному от пяти до десяти ударов дубинкой; а это наказание было самым обычным. Но он никогда лично не присутствовал во время наказания, а в тех случаях, когда не мог куда-либо уйти, всегда отворачивался. В середине 1941 года он попросился добровольцем на восточный фронт и навсегда исчез из нашей жизни. (┘).
По приказу рейхсфюрера СС Гиммлера (Himmler) летом 1943 года в концлагере Флоссенбурге был открыт бордель, стыдливо именовавшийся «специальным блоком». Прежде здесь показывали кино, а теперь весь барак был разделен на несколько комнат, в которых жили и работали проститутки. Так называемый «спецблок» находился в ведении больничного отделения, отвечавшего за состояние здоровья как дамочек, так и их клиентов. Само собой разумеется, что это событие, о котором нас известили за несколько недель до открытия само го публичного дома, стало центральной темой для обсуждения среди заключенных. Уголовники и цыгане с большим энтузиазмом восприняли известие об открытии борделя; в то же самое время политические заключенные выступали против публичного дома, так как полагали, что это лишь маневр, отвлекающий внимание от неблагоприятного положения немецкой армии на восточном фронте. Свидетели Иеговы заявили, что они не будут ходить к проституткам из религиозных соображений.
Кроме всего прочего Гиммлер был одержим идеей, что братство розового треугольника откажется от своих пагубных наклонностей после принудительных и регулярных посещений борделя. В наши обязанности входило еженедельное посещение спецблока, где мы должны были учиться получать наслаждение от занятий сексом с противоположным полом. Приказ Гиммлера сам по себе говорил о том, насколько мало командование СС и их научные консультанты знали об истинной природе гомосексуализма. Из-за ограниченности своих взглядов они считали наши наклонности болезненным извращением, и, пытаясь излечить их, прописывали нам регулярные посещения борделя. Даже сегодня, после двадцати пяти лет так называемого научного прогресса, то же тупоумие можно по-прежнему наблюдать практически во всех официальных учреждениях.
Машина с проститутками
Как-то днем машина, перевозившая дамочек для борделя, проехала через ворота концлагеря, и остановилась перед специальным блоком, где проституток уже поджидали с нетерпением потенциальные клиенты. Из машины вышли десять молоденьких девушек, которых препроводили в их владения. Женщин привезли из женского лагеря, находившегося в Равенсбрюке, по национальности почти все они были цыганками или еврейками. Офицеры СС заманили их в Флоссенбург лживыми обещаниями, что через шесть месяцев добровольной работы проститутками в борделе, они будут отпущены из концлагеря навсегда. Судя по всему, пытки и унижения в женском лагере были ничуть не меньше, чем в Флоссенбурге, потому как иначе ничем нельзя объяснить согласие этих женщин добровольно работать в лупанарии. Этих несчастных соблазняла мысль о скором освобождении, надежда на то, что прекратятся жестокости и пытки, и им больше не придется голодать.
Они поверили лживым обещаниям своих надсмотрщиков, но их жертва была напрасной: шесть месяцев унижений их человеческого и женского достоинства ничего им не принесли. Правда то, что срок выполнения обязанностей в публичном доме ограничился лишь шестью месяцами, после чего их сменили вновь прибывшие добровольные проститутки из Равенсбрюка. Но свободы эти бедные женщины так и не увидели: вместо освобождения их, полностью обессилевших после 2000 половых сношений, к которым они принуждались, отправили в газовые камеры Освенцима.
В день открытия борделя, более ста заключенных выстроились перед спецблоком, который был открыт для посещений с пяти до девяти часов вечера. И не было ни одного дня, когда бы количество жаждущих посетить публичный дом было меньшим. И нельзя сказать, чтобы в очереди из смеющихся арестантов все мужчины светились силой и здоровьем. Полностью довольны жизнью были лишь надсмотрщики и их помощники. Однако перед публичным домом стояли и те, кто еле держался на плаву. балансируя между жизнью и смертью - своей очереди дожидались истощенные от голода и болезни отбросы человеческого общества, которые вот-вот могли испустить дух. Но даже этим страдальцам хотелось получить свою долю женской ласки и наслаждений: вот оно - ярчайшее доказательство того, что сексуальность представляет собой один из самых сильных импульсов человеческого существа.
По приказу начальника лагеря в дверях так называемых комнат наслаждений были просверлены отверстия, через которые он и его подчиненные могли непосредственно наблюдать за сексуальной жизнью своих заключенных. А на другой день рассказ об увиденном, о том, кто какие позы принимал во время полового акта, передавался другим заключенным. Я часто задавался вопросом, не является ли подобная скрытая сексуальность, зачастую приправленная еще и комплексом неполноценности, гораздо большим извращением, чем, по мнению прочих, мой гомосексуализм.
Мне, в соответствии со строгими указаниями начальника лагеря, так же пришлось трижды посетить этот публичный дом. Эти визиты были не просто тяжелы для меня, они стали для меня самым настоящим потрясением. Не понимаю, какое исцеление или наслаждение я должен был получить при виде несчастной, истощенной девушки, лежащей на кровати и раздвигающей ноги со словами: «Давай, поторопись!». Ей, как и мне, хотелось только одного: чтобы как можно скорее закончилось это свидание, которое обоим нам доставляло столько мучений. Кроме того, мы знали, что из-за двери за нами подглядывает охранник. На самом деле от таких занятий сексом с противоположным полом бесполезно было ждать какого-либо исцеления. Напротив, меня настолько напугали эти посещения публичных домов, что я никогда больше даже и не пытался заниматься любовью с женщиной. Таким образом, мои сексуальные пристрастия лишь еще больше укрепились.
На мое счастье желающих попасть в бордель было так много, что мне больше уже не приказывали посещать его в обязательном порядке. Несмотря на это, чтобы отвлечь внимание, я каждую неделю записывался в списки желающих, сдавал по две марки, а потом посылал вместо себя другого заключенного, который удовлетворял в этом борделе свои сексуальные потребности.
Высшие должностные чины нашего концлагеря ходили в публичный дом регулярно и нередко носили девушкам подарки: все, что угодно - от сосиски до кружевных шелковых трусиков. Вполне понятно, что и коменданты и начальник лагеря чувствовали себя с проститутками совершенно вольготно. Нередко какой-либо комендант постоянно ходил к одной и той же девушке, начали даже поговаривать о неких стабильных отношениях, но это было просто смешно, потому как зачастую десять или даже пятнадцать заключенных считали одну проституткой своей будущей невестой и приносили ей подарки. Лишь чудом среди заключенных не было ни одного убийства из-за любви.
Плюшевые игрушки
Хотя коменданты бараков и надсмотрщики регулярно ходили в публичный дом, им все же, по-видимому, не хотелось расставаться с теми, кого они считали своими плюшевыми игрушками. И лагерное начальство нельзя было винить за это, потому как, хотя сам я ни разу и не вступал в интимные отношения ни с одним из этих русских и польских мальчиков, они казались мне гораздо чище и, прежде всего, человечнее, замусоленных и распухших девушек из борделя. Конечно же, это лишь моя точка зрения.
В конце 1943 года Гиммлер издал новый приказ об очищении сексуальных извращенцев, то есть гомосексуалистов. Согласно этому приказу каждый гомосексуалист, добровольно согласившийся на кастрацию и зарекомендовавший себя примерным поведением, будет отпущен в самом ближайшем времени. Некоторые из заключенных, принадлежавших к братству розового треугольника, поверили в обещание Гиммлера и согласились на кастрацию, надеясь избежать тем самым смертельных объятий концлагеря. Но, несмотря на примерное поведение - насколько оно было примерным, зависело лишь от расположения духа коменданта барака и командира из войск СС - добровольно согласившихся на кастрацию освободили только из концлагеря. Но они не получили полной свободы, поскольку их направили в штрафной батальон Дирлевангера (Dirlewanger) на Восточный фронт, где им суждено было погибнуть в белорусских лесах, в сражениях против партизан, иными словами, - геройски умереть во славу Гитлера и Гиммлера.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Эта тема долгое время замалчивалась. Оказывается, в десяти концентрационных лагерях СС содержало публичные дома и принуждало женщин-заключённых заниматься в них сексом. Но были среди женщин и добровольцы, ведь это часто спасало от неминуемой гибели. Историк Роберт Зоммер впервые открывает тёмные страницы истории.
«Между 1942 и 1945 годами нацисты организовали всего десять «Специальных учреждений» в Бухенвальде, Дахау, Заксенхаузене и даже в Аушвице. Всего в них было принуждено к работе около 200 женщин, — говорит Зоммер. — Публичные дома для заключённых были организованы в качестве поощрения за хорошую работу по указанию тогдашнего рейхсфюрера СС Гиммлера. При содействии промышленников он ввёл в концлагерях премиальную систему, которая поощряла примерную работу заключённых облегчением содержания, дополнительным пайком, денежными премиями, табаком и, конечно же, посещением борделя».
При этом нужно знать, что нацистский режим Третьего Рейха не запрещал проституцию и не боролся с ней. Наоборот, с началом Второй Мировой войны проституция в Рейхе была взята под особый контроль. Половину Европы покрывала сеть борделей, контролируемых нацистским государством. Публичные дома для военных, гражданских, бордели для насильно вывезенных рабочих и, наконец, для заключённых концлагерей.
Как рассказал историк, СС отбирало женщин в женских концлагерях Равенсбрюк или Аушвиц-Биркенау, затем 10 дней их откармливали в больничном отделении и отправляли в мужские лагеря. Большинство «девочек» были коренными немками в возрасте 17-35 лет, но среди них встречались также польки, украинки и белоруски. Многие из них были арестованы за антисоциальное поведение и носили в лагере знак «чёрный угол», навешивавшийся за уклонение от рабочей повинности. СС мобилизовало и арестованных проституток, которые занимались организацией работы публичных домов.
«Как и вся жизнь в лагере, работа борделя жёстко контролировалась СС, личной жизни не существовало. «Специальное учреждение» в концлагере Бухенвальд было открыто с 19 до 22 часов каждый вечер, двери комнат были оборудованы «глазками», коридоры патрулировались эсэсовцами», — говорит Зоммер.
«Каждый заключённый должен был вначале подать прошение на посещение борделя, а затем он мог купить за 2 рейхсмарки входной билет. Для сравнения, 20 сигарет в столовой стоили 3 марки. Евреям вход в бордель был строго воспрещён. Разводящий выкрикивал номер заключённого и номер комнаты, которую он должен был занять. Заключённому позволялось находиться в комнате не более 15 минут, при «этом» была разрешена только «поза миссионера»».
СС боялось распространения венерических болезней в лагере, поэтому женщин регулярно проверяли на триппер и сифилис. О предохранении женщины заботились сами – презервативов просто не было. Однако беременели они редко.
Большинство так называемых «асоциальных» женщин стерилизовали ещё перед направлением в лагеря, другие были неспособны к деторождению из-за плохих условий лагерной жизни. При редких случаях беременности женщин заменяли; беременных высылали обратно в женские лагеря, где и производился аборт. Часто беременность в лагере приравнивалась к смертной казни, однако не сохранилось никаких документов о казнях беременных.
По информации ученого, доходы от лагерных борделей поступали на счета СС. Но лагерная проституция старательно замалчивалась все эти годы. Это была особо жестокая форма проявления нацистской власти: в лагерных борделях СС пыталось сделать заключённых своими сообщниками. Поэтому данная тема даже не поднимается в воспоминаниях заключённых и замалчивается союзом бывших заключённых концлагерей. Многие женщины молчали из стыда. Особенно трагично то, что ни одна из секс-рабынь не получила возмещения ущерба.
Тема проституции в Германии времён Второй мировой всегда была табу, только в 90-х годах немецкие издания начали освещать этот пласт истории. В это с трудом верится, ибо едва придя к власти, национал-социалисты начали с дополнения Уголовного кодекса параграфом, согласно которому за беспокойство гражданина развратным предложением можно было угодить за решетку. Только в Гамбурге за полгода задержали порядка полутора тысяч женщин, обвиненных в проституции. Их отлавливали на улицах, отправляли в лагеря и подвергали принудительной стерилизации. Несколько больше повезло тем женщинам, которые продавали свое тело, совмещая проституцию с государственными заданиями. Речь здесь идет прежде всего о пресловутом «Салоне Китти», воспетом в одноименной картине Тинто Брасса. (19 фотографий)
1. В 19 веке в Германии приветствовалось создание публичных домов, чтобы избежать многочисленных болезней. Мужчины, привыкшие к доступности женского тела, не отказывали себе в привычках и не считали аморальным снять проститутку. Традиция сохранялась и при нацизме, поэтому в связи с многочисленными случаями изнасилований, гомосексуализма и заболеваний солдат, 9 сентября 1939 года министр внутренних дел Вильгельм Фрик издал указ о создании публичных домов на оккупированных территориях.
Для учета фронтовых публичных домов и проституток военное ведомство создало специальное министерство. Веселые фрау числились госслужащими, имели приличную зарплату, страховку, пользовались льготами. Нельзя сбрасывать со счетов и плоды пропагандистской работы ведомства Геббельса: германский обыватель, имевший на войне сына или брата, трепетно относился к вермахту, и даже среди проституток, наряду с профессионалками, было, как утверждают, немало таких, кто отправлялся обслуживать фронтовых солдат из патриотических побуждений.
2. Наиболее качественное обслуживание предполагалось в госпиталях люфтваффе, любимого детища Геринга, где предусматривалось наличие одной штатной фрау на 20 летчиков или 50 техников из наземного обслуживающего персонала.Согласно неукоснительно выполняемым правилам поведения, проститутка встречала летчика в одежде, с аккуратным макияжем; безукоризненно чистое нижнее белье, как и постельное, должно было меняться для каждого «железного сокола».
4. Любопытно, что для солдат сателлитных армий доступ в немецкие секс-заведения был закрыт. Рейх их кормил, вооружал, обмундировывал, но делить с итальянцами, венграми, словаками, испанцами, болгарами и т. д. своих фрау считалось уж слишком. Только венгры смогли организовать для себя подобие полевых борделей, остальные выкручивались как могли. Немецкий солдат имел законную норму посещений публичного дома – пять-шесть раз в месяц. Помимо этого командир мог от себя выдать талончик отличившемуся в качестве поощрения или, напротив, наказать лишением за провинность.
6. На посещение отводился час, в течение которого клиент должен был зарегистрировать талон, куда вписывались имя, фамилия и учетный номер девушки (солдату предписывалось хранить талон 2 месяца – на всякий пожарный), получить средства гигиены (кусочек мыла, полотенце и три презерватива), помыться (мылиться, по регламенту, следовало дважды), и только после этого допускался к телу.
В подразделениях процветал бартер: ловеласы выменивали талончики у тех, кто больше секса любил поесть, на мармелад, шнапс, сигареты. Отдельные сорвиголовы пускались на ухищрения и по чужим талонам пробирались в сержантские бордели, где девочки были получше, а кто-то даже проникал в офицерские, рискуя в случае поимки получить десять суток.
8. Капитулировав 22 июня 1940 года, Франция предоставила свои многочисленные бордели немецким оккупантам.А во второй половине июля уже подоспели два приказа о пресечении уличной проституции и создании борделей для вермахта.
Нацисты конфисковали приглянувшиеся дома терпимости, набрали руководство и персонал, придерживаясь критериев арийской расовой чистоты. Офицерам эти заведения посещать запрещалось, для них были созданы специальные гостиницы. Таким образом командование Вермахта хотело пресечь мужеложство и распространение венерических заболеваний в армии; повысить стимул и стойкость солдата; пресечь интимные связи на стороне, из-за боязни шпионажа и рождения неполноценных; и насытить сексом, чтобы пресечь преступления на сексуальной почве, расшатывающие ряды армии.
9. В этих домах терпимости работали исключительно иностранки – в большинстве своём полячки и француженки. В конце 1944 года численность вольнонаёмников превысила 7,5 миллионов. Среди них были также и наши соотечественники. За копейки поднимая экономику воюющей Германии, живя в закрытых поселениях они имели возможность отовариться по талончику в публичном доме, что поощрялось работодателем.
11. Для посещения борделя арестант должен был сделать заявку и купить так называемую Sprungkarte стоимостью 2 рейхсмарки. Для сравнения пачка 20ти сигарет в столовой стоила 3 рейхсмарки. Евреям посещение борделя было запрещено. Ослабшие после трудового дня узники не охотно шли в предоставленные им Гиммлером дома терпимости. Одни по моральным соображениям, другие по материальным бордельный талон можно было выгодно обменять на пропитание.