6 августа 1790 г. знаменитый русский писатель Александр Радищев был приговорен к казни за книгу «Путешествие из Петербурга в Москву». Впоследствии казнь за «вредные умствования» была заменена Радищеву на ссылку в Сибирь. Мы вспомнили о пяти русских писателях, пострадавших от произвола властей.

5) От «инакомыслящих» избавлялись и без применения физической силы. Так, Петр Чаадаев был объявлен сумасшедшим за свои «Философические письма», первое из которых было опубликовано в журнале «Телескоп» в 1836 г. Из-за явного недовольства путём развития императорской России правительство закрыло журнал, а издателя сослали. Сам Чаадаев был объявлен властями сумасшедшим за свою критику русской жизни.

4) Ссылка не один десяток лет оставалась удобным способом уничтожения писателей-вольнодумцев. Федор Достоевский на собственном опыте познал все ужасы «мертвого дома», когда в 1849 г. писателю назначили наказание в виде каторжных работ. Ранее Достоевский был арестован и приговорен к казни в связи с «делом Петрашевского». Приговорённых помиловали в последний момент - один из них, Николай Григорьев, от пережитого потрясения сошел с ума. Достоевский же свои ощущения перед казнью, а позднее и эмоции во время каторги, передал в «Записках из мертвого дома» и эпизодах романа «Идиот».

3) С 1946 по 1950 г. писатель Борис Пастернак ежегодно выдвигался на Нобелевскую премию по литературе. Вместо гордости за советского писателя власти почувствовали опасность: запахло идеологической диверсией. Современники-писатели изощрялись в оскорблениях по адресу автора романа «Доктор Живаго» на страницах советских газет, за вынужденным отказом Пастернака от премии последовало исключение из Союза писателей СССР. Борис Пастернак скончался из-за болезни, которая, как предполагают, развилась на нервной почве во время травли.

2) За эпиграммы и крамольные стихи был в 1933 г. арестован и впоследствии сослан поэт Осип Мандельштам. Гонения со стороны властей вынуждают Мандельштама совершать попытки самоубийства, однако добиться послабления режима не удаётся: даже после разрешения вернуться из ссылки в 1937 г. слежка не прекращается. Спустя год Мандельштама повторно арестовывают, и отправляют в лагерь на Дальний Восток. На пересыльном пункте один из самых неординарных поэтов России ХХ века скончался от тифа, точное место его захоронения поныне неизвестно.

1) Знаменитый поэт Серебряного века Николай Гумилев был расстрелян большевиками в 1921 г. На него пало подозрение в участии в деятельности «Петроградской боевой организации В.Н. Таганцева». За поэта пытались поручиться его близкие друзья, однако приговор был приведён в исполнение. Точная дата и место расстрела, а также место захоронения Гумилёва остаются неизвестными. Гумилев был реабилитирован лишь 70 лет спустя; по мнению некоторых историков, дело его было полностью сфабриковано, так как настоящей целью являлось избавиться от поэта любой ценой.

В Архангельске власть устроила гонения на редактора журнала «Двина», запретив печатать своего именитого земляка Владимира Личутина

В редакцию обратился наш давний автор - критик Андрей Рудалёв . В Архангельской области случилось очередное ЧП. На сей раз власть решила расправиться с главным редактором журнала «Двина» Михаилом Константиновичем Поповым .
Чем же проштрафился Попов? Почему он вдруг стал неугоден для губернского начальства? Ведь руководимый им журнал «Двина» сегодня выходит крайне редко и микроскопическим тиражом. В газетные киоски Архангельска он не поступает. Его получает лишь несколько библиотек на европейском Севере России. И вдруг, как выясняется, этот журнал, выпускаемый от случая к случаю всего лишь одним подвижником, стал представлять собой якобы серьёзную угрозу нашему обществу! Что за чушь?
Андрей Рудалёв выяснил подробности. Как оказалось, журнал решил в очередном номере дать цикл материалов, приуроченных к столетию Октябрьских событий. Ведь российское общество до сих пор не пришло к единому мнению: что случилось в 17 году прошлого века? То ли имел место обыкновенный переворот, в результате которого власть перешла в руки кучки авантюристов, то ли произошло событие мирового значения, приведшее к изменению уклада жизни сотен миллионов людей. Главный редактор журнала «Двина» Михаил Попов решил предоставить трибуну мыслителям и общественным деятелям, стоящим на самых разных позициях. Ну, и кто-то в областной администрации усмотрел в высказываниях северян какие-то страшные угрозы. Потом бюрократов напугало ещё то, что некоторые авторы журнала провели параллели с сегодняшними событиями. Ну и что? Какая тут крамола?

Более же всего напугала местную власть завёрстанная в журнале «Двина» статья их именитого земляка Владимира Личутина об Альберте Буторине . На русском Севере имя Буторина многим прекрасно известно. Когда-то он был одним из руководителей архангельской партийной организации. Но, в отличие от правившей во времена горбачёвской перестройки верхушки, он не погнался за тайными миллионами и не заработал себе огромных богатств. Он, как умел, служил народу. За это его в 1990 году и избрали народным депутатом России. Попав в российский парламент, Буторин, имея сотню возможностей обеспечить себя «запасным аэродромом» на не до конца уворованное золото партии, однако не поддался никаким соблазнам и до последнего боролся за справедливость. Понятно, что после расстрела Белого дома в кровавом 1993 году победившая власть его отовсюду изгнала. А он всё равно не сломался и продолжал везде и всюду доказывать своё. Уже за одно это такой необычный человек достоин был всяческого уважения. Но вот, оказывается, Буторин и его певец Владимир Личутин сейчас представляют большую опасность для руководства Архангельской области. Именно из-за очерка Личутина губернское начальство срочно потребовало изменить устав журнала «Двина» и уволить главного редактора.

Владимир ЛИЧУТИН, Альберт БУТОРИН

Здесь вот что хотелось бы заметить. Мы сейчас не собираемся идеализировать Буторина. На наш взгляд, Буторин в последнее время стал проявлять зашоренность и делать серьёзные ошибки. К примеру, редакция нашей газеты не только отказалась несколько лет назад поддержать его борьбу с местными чиновниками против создания на бюджетные деньги музея Иосифу Бродскому в деревне Норинской Архангельской области, где поэт вынужден был отбывать недолгую ссылку за своё якобы тунеядство. На наш взгляд, уже давно пора прекратить гражданскую войну хотя бы в литературе. И мы не раз советовали Буторину признать заслуги как большого крестьянского писателя Фёдора Абрамова (который, кстати, тоже не всегда был безгрешен и в 1949 году допустил постыдные публичные выпады против Бориса Эйхенбаума и некоторых других крупнейших литературоведов первой половины XX века), так и Иосифа Бродского. И Абрамов, и Бродский по-своему близки и дороги России. И нельзя ни того, ни другого отрывать от нашей культуры. Поэтому ещё раз повторим: зря, очень зря Буторин тогда попытался из-за Бродского объявить руководству Архангельской области войну!

Но что теперь получается? Теперь мы видим, как теперь уже губернское начальство пошло войной на Буторина. И куда мы с таким военным мышлением докатимся? С чем останемся?! То, что отчасти было простительно Буторину, когда он протестовал противсоздания в Норинской памятника Бродскому (в конце концов, он выступал тогда как частное лицо, которому позволительны в том числе и некоторые заблуждения), то совершенно недопустимо для власти - она должна думать, прежде чем что-то запрещать или закрывать! А губернатор Архангельской области Игорь Орлов , похоже, не прислушавшись к голосу разума, поддался одним лишь эмоциям.

Депутат Сергей ШАРГУНОВ и губернатор Игорь ОРЛОВ

К сожалению, Архангельской области в последние годы очень не везёт с руководителями. Им явно не хватает государственного мышления. Такое впечатление, что они заражены собственным эгоцентризмом. Как тут не вспомнить другую историю, произошедшую несколько лет назад с самим Рудалёвым. Наш уважаемый критик тогда работал в пресс-службе Законодательного собрания Северодвинска. Желая расширить кругозор своих земляков, он организовал тогда в родном городе творческие встречи с популярным писателем Сергеем Шаргуновым . Но эти безобидные встречи, полностью посвящённые литературе, почему-то тогда страшно напугали городскую и областную власти. Кто-то увидел в Шаргунове человека, способного подорвать государственные устои. Хотя все прекрасно знали, что Шаргунов никогда никаким поджигателем не был: он всегда отличался договороспособностью и умением находить компромиссы с любым режимом. Тем не менее, Рудалёву за организацию в городе строителей атомного флота этих встреч было предложено срочно покинуть государственную службу. Кстати, полтора года назад Шаргунов стал депутатом Госдумы. Его теперь с охотой принимают даже в Кремле. И только чиновники из Северодвинска до сих пор не посчитали нужным извиниться за прошлые грехи ни перед ним, ни перед его соратником Рудалёвым.

Интересно, а сможет ли сегодня губернатор Архангельской области Игорь Орлов публично извиниться за неуклюжие действия своей администрации и восстановить на работе незаконно уволенного редактора журнала «Двина» Михаила Попова? Или ему милей роль цензора? Но тогда, если он решил так грубо затыкать рот всем инакомыслящим, то не следует ли этого зарвавшегося бюрократа немедленно отправить в отставку?

Вячеслав ОГРЫЗКО

Осенью 1958 года Борис Леонидович Пастернак получил Нобелевскую премию по литературе во многом благодаря «Доктору Живаго». В одно мгновение этот роман в Советском Союзе посчитали «клеветническим» и порочащим достоинство Октябрьской революции.

На Пастернака оказывали давление по всем фронтам, из-за чего писатель был вынужден отказаться от премии.

Роковой октябрь

Бориса Пастернака часто называют Гамлетом XX века, ведь он прожил удивительную жизнь. Писатель успел многое повидать на своем веку: и революции, и мировые войны, и репрессии. Пастернак неоднократно вступал в конфликт с литературными и политическими кругами СССР. К примеру, он бунтовал против социалистического реализма - художественного движения, получившего особое и широкое распространение в Советском Союзе. К тому же, Пастернака неоднократно и открыто критиковали за чрезмерную индивидуальность и непонятливость его творчества. Однако мало что сравнится с тем, с чем ему пришлось после 23 октября 1958 года.
Пастернак получил Нобелевскую премию по литературе 23 октября 1958 годаИзвестно, что одну из престижнейших литературных наград ему вручили за произведение «Доктор Живаго» с формулировкой «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа». До этого на Нобелевскую премию среди русских писателей номинировался только Иван Бунин. А кандидатуру Бориса Пастернака в 1958 году предложил сам французский писатель Альбер Камю. К слову, Пастернак мог выиграть премию с 1946 по 1950 года: он ежегодно числился в кандидатах в это время. Получив телеграмму от секретаря Нобелевского комитета Андерса Эстерлинга, Пастернак ответил в Стокгольм такими словами: «Благодарен, рад, горд, смущен». Многие друзья писателя и деятели культуры уже начали поздравлять Пастернака. Однако весь писательский коллектив крайне негативно отнесся к этой награде.


Чуковские в день, когда Пастернаку вручили Нобелевскую премию

Начало травли

Как только до советских властей дошли вести о номинации, то на Пастернака сразу начали оказывать давление. Пришедший на следующее утро Константин Федин, один из самых деятельных членов Союза писателей, потребовал демонстративно отречься от премии. Однако Борис Пастернак, вступив в разговор на повышенных тонах, отказал ему. Тогда писателю пригрозили исключением из Союза писателей и другими санкциями, которые могли поставить крест на его будущем.
Но в письме Союзу он писал: «Я знаю, что под давлением общественности будет поставлен вопрос о моем исключении из Союза писателей. Я не ожидаю от вас справедливости. Вы можете меня расстрелять, выслать, сделать все, что вам угодно. Я вас заранее прощаю. Но не торопитесь. Это не прибавит вам ни счастья, ни славы. И помните, все равно через несколько лет вам придется меня реабилитировать. В вашей практике это не в первый раз». С этого момента и началась общественная травля писателя. На него посыпались всевозможные угрозы, оскорбления и анафемы всей советской печати.

Не читал, но осуждаю

Вместе с этим западная пресса активно поддерживала Пастернака, когда как любому было не прочь поупражнялся в оскорблениях в адрес поэта. Многие видели в премии настоящее предательство. Дело в том, что Пастернак после неудачной издания романа в своей стране решился передать его рукопись Фельтринелли - представителю итальянского издательства. Вскоре «Доктор Живаго» был переведен на итальянский и стал, как сейчас говорится, бестселлером. Роман был признан антисоветским, так как в нем разоблачались достижения Октябрьской революции 1917 года, как говорили его критики. Уже в день присуждения премии, 23 октября 1958 года, по инициативе М. А. Суслова Президиум ЦК КПСС принял постановление «О клеветническом романе Б. Пастернака», признавшее решение Нобелевского комитета очередной попыткой втягивания в холодную войну.


На обложке одного из американских журналов 1958 года
Эстафету подхватила «Литературная газета», которая с особым пристрастием взялась за травлю писателя. 25 октября 1958 года в ней писалось: «Пастернак получил «тридцать серебреников», для чего использована Нобелевская премия. Он награждён за то, что согласился исполнять роль наживки на ржавом крючке антисоветской пропаганды… Бесславный конец ждёт воскресшего Иуду, доктора Живаго, и его автора, уделом которого будет народное презрение». Вышедший в этот день номер газеты был целиком «посвящен» Пастернаку и его роману. Также один из читателей писал в одной разоблачительной заметке: «То, что сделал Пастернак, - оклеветал народ, среди которого он сам живет, передал свою фальшивку врагам нашим, - мог сделать только откровенный враг. У Пастернака и Живаго одно и то же лицо. Лицо циника, предателя. Пастернак - Живаго сам навлек на себя гнев и презрение народа».
Из-за Нобелевской премии Пастернака окрестили «воскресшим Иудой»
Именно тогда появилось известное выражение «Не читал, но осуждаю!». Поэту грозили уголовным преследованием по статье «Измена Родине» Наконец Пастернак не выдержал и отправил в Стокгольм 29 октября телеграмму следующего содержания: «В силу того значения, которое получило присужденная мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я должен от нее отказаться, не примите за оскорбление мой добровольный отказ». Но и это не облегчило его положение. Советские писатели обращались к правительству с просьбой лишить поэта гражданства и выслать за границу, что больше всего боялся сам Пастернак. В итоге его роман «Доктор Живаго» запретили, а самого поэта исключили из Союза писателей.


Писатель остался практически в одиночестве

Незаконченная история

Вскоре после вынужденного отказа на измученного поэта вновь обрушился шквал критики. А поводом стало стихотворение «Нобелевская премия», написанное как автограф английскому корреспонденту Daily Mail. Оно попало на страницы газеты, что вновь не понравилось советским властям. Тем не менее, история Нобелевской премии не осталась незаконченной. Тридцать лет спустя ее «дополучил» сын Пастернака Евгений в знак уважения таланта писателя. Тогда, а это было время гласности и перестройки СССР, «Доктор Живаго» был опубликован, и советские граждане смогли ознакомиться с текстом запрещенного произведения.
23 октября 1958 года было объявлено о присуждении Нобелевской премии по литературе писателю Борису Пастернаку. До этого он выдвигался на премию в течение нескольких лет - с 1946 по 1950 годы. В 1958 году его кандидатуру предложил лауреат прошлого года Альбер Камю. Пастернак стал вторым после Ивана Бунина отечественным писателем, получившим Нобелевскую премию по литературе.

Ко времени присуждения премии уже вышел в свет роман «Доктор Живаго», опубликованный сначала в Италии, а потом в Великобритании. В СССР же звучали требования его исключения из Союза писателей, а со страниц газет началась его настоящая травля. Ряд литераторов, в частности, Лев Ошанин и Борис Полевой, требовали высылки Пастернака из страны и лишения его советского гражданства.

Новый виток травли начался после присуждения ему Нобелевской премии. В частности, через два после объявления о решении Нобелевского комитета «Литературная газета» написала: «Пастернак получил «тридцать серебреников», для чего использована Нобелевская премия. Он награждён за то, что согласился исполнять роль наживки на ржавом крючке антисоветской пропаганды… Бесславный конец ждёт воскресшего Иуду, доктора Живаго, и его автора, уделом которого будет народное презрение». В «Правде» публицист Давид Заславский назвал Пастернака «литературным сорняком».

Критические и откровенно хамские по отношению к писателю речи звучали на собраниях Союза писателей и ЦК ВЛКСМ. Итогом стало единогласное исключение Пастернака из Союза писателей СССР. Правда, ряд писателей на рассмотрение этого вопроса не явились, среди них Александр Твардовский, Михаил Шолохов, Самуил Маршак, Илья Эренбург. В то же время Твардовский отказался публиковать в «Новом мире» роман «Доктор Живаго», а затем критически отзывался о Пастернаке в прессе.

В том же 1958 году Нобелевская премия по физике была присуждена советским ученым Павлу Черенкову, Илье Франку и Игорю Тамму. В связи с этим в газете «Правда» вышла статья за подписью ряда ученых-физиков, которые утверждали, что их коллеги получили премию по праву, а вот в ее вручение Пастернаку вызвано политическими соображениями. Эту статью отказался подписывать академик Лев Арцимович, потребовавший, чтобы ему сначала дали прочесть «Доктора Живаго».

Собственно, «Не читал, но осуждаю» стало одним из главных неформальных лозунгов кампании против Пастернака. Эту фразу изначально на заседании правления Союза писателей сказал литератор Анатолий Софронов, до сих пор она является крылатой.

Несмотря на то, что премия была присуждена Пастернаку «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа», усилиями официальных советских властей она должна была надолго запомниться только как прочно связанная с романом «Доктор Живаго».

Вслед за писателями и академиками к травле были подключены трудовые коллективы по всей стране. Обличительные митинги проходили на рабочих местах, в институтах, заводах, чиновных организациях, творческих союзах, где составлялись коллективные оскорбительные письма с требованием кары опального литератора.

С просьбой прекратить гонения на писателя к Никите Хрущеву обратились Джавахарлал Неру и Альбер Камю, однако данное обращение осталось без внимания.

Несмотря на исключение из Союза писателей СССР, Пастернак продолжал оставаться членом Литфонда, получать гонорары, публиковаться. Неоднократно высказывавшаяся его гонителями мысль о том, что Пастернак, вероятно, захочет покинуть СССР, была им отвергнута — Пастернак в письме на имя Хрущёва написал: «Покинуть Родину для меня равносильно смерти. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой».

Из-за опубликованного на Западе стихотворения «Нобелевская премия» Пастернак в феврале 1959 года был вызван к Генеральному прокурору СССР Р. А. Руденко, где ему угрожали обвинением по статье 64 «Измена Родине», однако никаких последствий для него это событие не имело, возможно потому, что стихотворение было опубликовано без его разрешения.

Скончался Борис Пастернак 30 мая 1960 года от рака легких. По мнению автора книги из серии ЖЗЛ, посвященной писателю, Дмитрия Быкова, болезнь Пастернака развилась на нервной почве после нескольких лет его беспрерывной травли.

Несмотря на опалу писателя, на его похороны на кладбище в Переделкино пришли Булат Окуджава, Наум Коржавин, Андрей Вознесенский и другие его коллеги по цеху.

В 1966 году умерла его жена Зинаида. Власти отказывались после того, как она стала вдовой платить ей пенсию, несмотря на ходатайства ряда известных писателей. В 38 лет, примерно в том же возрасте, что и Юрий Живаго в романе, умер и его сын Леонид.

Исключение Пастернака из Союза писателей было отменено в 1987 году, через год «Новый мир» впервые в СССР опубликовал роман «Доктор Живаго». 9 декабря 1989 года диплом и медаль Нобелевского лауреата были вручены в Стокгольме сыну писателя — Евгению Пастернаку.

В советское время общество находилось под тотальным контролем со стороны партийного аппарата. Партия считала, что только оградив советский народ так называемым «железным занавесом» от всего западного, можно было с успехом нанизывать идеологически правильные настроения, мысли, волю…

В рамках огромной страны было создано множество государственных организаций (подконтрольных партии), отслеживающих любую информацию извне. Большая часть цензуры приходилось на литературу.

Именно государство определяло списки того, что можно читать, а что нельзя. Но цензура в СССР — это накопленный исторический опыт.

Вообще первый список запрещенной литературы датируется 1073 годом. Так называемый «Список отречённых книг» был заимствован из Византии и появился впервые с появлением христианства, как основной государственной религии, т.е. в период . Тогда и зародилось понятие «апокриф», т. е. запрещенная и непризнанная церковью литература. Так зарождалась первая цензура.

Но своему официальному рождению цензура обязана книгопечатанию. (XVI в.)

Первые типографии и соответственно подпадали под религиозную цензуру. Можно считать, что первая цензура — «продукт» царя Ивана Грозного, по приказу которого была построена первая типография.

Со временем духовная Русь вырождалась в светскую Россию. Оградив церковь и религию от управленческих дел в государстве, монархи сосредоточили монополию на печатание книг в своих руках. Одним из самых известных и жестких цензоров считался Николай I — личный цензор Александра Пушкина. Но как однажды сказал профессор русской литературы Павел Семенович Рейфман:

«цензура в дореволюционной России была суровой, но в Советском Союзе она приобрела новое качество, стала всеобъемлющей, всесильной».

Итак, подборка запрещенных книг в СССР.

1. «Раковый корпус»

Александр Солженицын. 1974

Известный роман «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына был не единственным запрещенным произведением писателя в СССР. Более того, его творчество в целом было запрещено на территории «союза». Не менее известен также запрещенный роман «Новый мир».

Роман первоначально приняли в журнал «Новый мир», с Солженицыным даже заключили договор, но роман так и не был опубликован. Легальное существование «Ракового корпуса» в СССР на том этапе оказалось лишь в виде набора нескольких первых глав романа. Но по распоряжению властей печать приостановили, а набор рассыпали.

Впрочем, тогда «Раковый корпус» стал расходиться в СССР в самиздате и вплоть до 1990 года роман находился в статусе нелегального. По иронии судьбы роман опубликовали все в том же «Новом мире». Кстати, «Раковый корпус» вкупе с романом «В круге первом» стал одним из оснований для присуждения Солженицыну Нобелевской премии.

2. «Мастер и Маргарита»

Михаил Булгаков

Роман опубликован только в 1966 году, спустя 26 лет после смерти писателя. Изначально рукопись не была запрещенной, ведь о ней никто не знал. Но после того как произведение попало в руки известного филолога Абрама Вулиса, о нем заговорила вся столица.

Впервые рукопись появилась в журнале «Москва»: мы навряд ли узнали бы тогда в тех обрывках культовый роман Булгакова. Под цензурные ножницы попало многое: рассказ об исчезновениях в нехорошей квартире, рассуждения Воланда о метаморфозах москвичей, слово «любовник» в устах Маргариты заменили на «возлюбленный». В полной, уже знакомой нам версии «Мастер и Маргарита» увидел свет только в 1973 году.

• Рекомендуем также:

3. «Доктор Живаго»

История травли Пастернака столь же трагична, сколь известна. Роман, совершенно заслуженно получивший Нобелевскую премию, легально не издавался в России вплоть до 1988 года. Первопроходцем стал литературный журнал «Новый мир», порционно печатавший роман. Порционно – потому что с опаской, ведь до той поры «Доктор Живаго» переходил из рук в руки под строжайшим секретом в виде машинной перепечатки. Притом что на русском языке роман вышел еще в 1958 году в Голландии (что, впрочем, мало кого удивит).

Однако опасения не оправдались: «Доктора Живаго» советский читатель принял с восторгом. Возможно еще и потому, что книга когда-то была запрещенной: был все-таки в ее прочтении модный тогда бунтарский дух.

• Рекомендуем также:

4. «Лолита»

Изначально скандальный роман был запрещен не только в СССР. Принимать творение Набокова на первых порах отказались многие страны мира: Франция, Англия, Аргентина, Новая Зеландия. История о любви взрослого мужчины к 13-летней девочке в СССР оставалась под запретом до 1989 года.

Впрочем, запрет успешно обходили: книгу ввозили из заграницы и продавали на черном рынке. Правда, желающему прочесть диссидентское творение приходилось потратиться: один экземпляр «Лолиты» стоил 80 рублей (при средней месячной зарплате в 100).

К тому времени, когда роман стал издаваться на законных основаниях, навряд ли в крупных городах нашелся хотя бы один человек, никогда не слышавший о «Лолите».

• Рекомендуем также:

5. «Крутой маршрут»

Приговорена к тюремному заключению Военной коллегией Верховного суда, обвинена в участии в троцкистской террористической организации. Приговор: 10 лет тюремного заключения с поражением в правах на 5 лет и с конфискацией имущества. «Крутой маршрут» стал летописью одной бессрочной ссылки. В нем Евгения Гинзбург рассказала обо всем: Бутырка, Ярославский политизолятор, Магадан. «Колымские рассказы» по-женски, с женской самоотдачей и с женской остротой. Неудивительно, что до 1988 года «Крутой маршрут» распространялся исключительно в самиздате.

6. «По ком звонит колокол»

Эрнест Хемингуэй

Впрочем, не все в СССР подчинялось утверждению: «Бей своих, чтобы чужие боялись». Под строгую цензурную политику попадала и зарубежная литература. Например, «По ком звонит колокол» официального запрета на издание в СССР не получил, однако книга относилась к так называемой секретной литературе. Первая публикация в журнале «Интернациональная литература» оказалась неудачной: критики рекомендовали произведение только для «внутреннего употребления». Потому в издательстве «Иностранная литература» книга вышла в 1962 году лимитированным тиражом (всего 300 экземпляров) и рассылалась представителям партийной верхушки по строго определенным адресам с пометкой «Рассылается по специальному списку №….»

7. «Робинзон Крузо»

Как ни странно, эта книга также подверглась нещадной цензуре. Произведение фактически переписано деятельницей революционного движения Златой Ионовной Лилиной специально для рабоче-крестьянской молодежи. Казалось бы: за что? Однако Лилина нашла в романе ряд серьезных ошибок: автор бросает Робинзона на необитаемый остров, кроме того, все героические поступки автор приписывает тоже одному Робинзону. Очевидно, Дефо просто не знал, что историю творят не отдельные герои, а общество, люди, трудовой народ. Ведь только труд всего общества, коллективизм, коммунизм доведут человечество до того счастливого состояния, которое мы видим в последней главе (там он наконец-то устраивает на разумных началах жизнь переселенцев на острове). Лилина решила не затягивать развитие событий и поскорее приблизить столь же счастливую, сколько и общественную, развязку романа.

8. «Россия во мгле»

Книга рассказывает о поездке американского писателя в Россию в разгар Гражданской войны и послереволюционной разрухи, беседах с Лениным: «Я должен признаться, что мой пассивный протест против Маркса превратился в России в активную ненависть. Повсюду, куда мы только ни ходили, мы видели статуи, бюсты, портреты Маркса… Вездесущее присутствие бороды Маркса меня все более раздражало, и меня терзало острое желание обрить его». Неудивительно, что книга немедленно оказалась в «спецхране» и стала недоступной обывателю.

До 1958 года «Россия во мгле» издавалась на территории СССР лишь единожды, да и то в харьковском, а не центральном издательстве. Текст подвергся многочисленным правкам и изъятию из него многих «неудобных» имен и фрагментов. Предварялся рассказ американца предисловием Г.К. Кржижановского, в котором тот подробно разъяснял причины «невежества» и «ограниченности» писателя.

9. «Скотный двор»

История Оруэлла рассказывает об эволюции животных, уставших от гнета фермеров и устроивших переворот. Революция удалась, «братья меньшие» восстановили справедливость на территории фермы и приняли законы, обеспечивающие равенство и братство всем, у кого есть копыта или пара крыльев. Правда, со временем нашлись те, кто оказался «равнее» других. И по иронии судьбы наиболее «равными» оказались свиньи…

Так Оруэлл переосмыслил революцию 1917 года. Аллегорию в СССР не оценили, в свиньях усмотрели вождей мирового пролетариата, а книгу решили на отечественный рынок «не пущать». Наравне со «Скотным двором» запретили и остальные произведения Оруэлла, так что у нас в легальном доступе эти книги оказались только после перестройки.

10. “Крокодил”

Корней Чуковский

«народ орет, тащит в полицию, дрожит от страха; крокодил целует ноги у царя гиппопотама; мальчик Ваня, главный герой, освобождает зверей.»

«Что вся эта чепуха обозначает? - волнуется Крупская. - Какой политический смысл она имеет? Какой-то явно имеет. Но он так заботливо замаскирован, что угадать его довольно трудновато. Или это простой набор слов? Однако набор слов не столь уж невинный. Герой, дарующий свободу народу, чтобы выкупить Лялю, это такой буржуазный мазок, который бесследно не пройдет для ребенка… […] Я думаю, «Крокодила» ребятам нашим давать не надо, не потому, что это сказка, а потому, что это буржуазная муть».