Валентин Распутин – один из известнейших писателей нашего времени,в творчестве которого важнейшее место занимает
проблема взаимоотношения человека с природой.
Образ «единой реальности», идеального мира-порядка, насильственно уничтоженого человеком, создаёт автор в
повести «Прощание с Матёрой»,
написанной в середине семидесятых годов 20-го века.Произведение появилось в тот момент, когда процесс
разрушения связи человека с приро
дой дошёл до критической точки: в результате строительства искусственных водохранилищ под воду уходили
плодородные земли, разрабатывались проекты по переброске северных рек, уничтожались неперспективные дерев-ни.
Распутин увидел глубинную связь экологических и нравственных процессов – утрату миром изначальной
гармонии, разрушение связей этического мира личности и русской духовной традиции.В «Прощании с Матёрой» эту
гармонию олицетворяют жители деревни, старики и старухи, и прежде всего, бабка Дарья.Распутин показал
идеальный мир природы и человека, живущего в согласии с ним,выполняющим свой трудовой долг – сохранение
памяти о предках.Отец Дарьи когда-то оставил ей завещание: «Живи, шевелись, чтоб покрепче зацепить нас с
белым светом, занозить в ём, что мы были…» Эти слова во многом определили её поступки и отношения с
людьми. Автор развивает в повести мотив «последнего срока», суть которого заключена в том, что каждый человек
своим присутствием в мире устанавливает связь между прошлым, настоящим и будущим.В повести присутствуют два
мира: праведный, который бабка Дарья называет «тут!
»,- это Матёра, где всё «знакомо, обжито и проторено», и мир греховный – «там» –поджёгщики и новый
посёлок.Каждый из этих миров живёт по своим законам. Матёринские старики не могут принять жизнь «там», где
«про душу забыли», совесть «истрепали», память «истончили», а ведь «мёртвые…спросят».
Важнейшей проблемой повести является целесообразность вмешательства человека в мир природы. «Какой
ценой?»,- мучается вопросом сын бабки Дарьи Павел. Оказывается, труд, который с точки зрения христианской
психологии есть благодетель, может стать разрушительной силой.Эта мысль возникает в рассуждениях Павла о
том, что новый посёлок построен как-то неполюдски, «несуразно».
Возведение ГЭС, в результате которой будет затоплен остров Матёра, разорение кладбища, сожжение домов и
леса – всё это больше похоже на войну с миром природы, а не на его преображение.Как трагедию воспринимает
всё происходящее бабка Дарья: «Нынче свет пополам переломился». Уверена старая Дарья и в том, что лёгкость,
с которой люди рвут все связи, безболезненность растования с родной землёй, домом, являются составными
«облегчённой жизни» людей беспамятных, равнодушных и даже жестоких.Называет таких людей Дарья «обсевками».
В.Распутин с горечью отмечает, что утрачено чувство родства, потеряна в сознании молодых людей родовая
память, и поэтому им непонятна боль стариков, прощающихся с Матёрой как с живым существом.
Эпизод разрушения кладбища, спасать которое бросаются жители деревни-
один из ключевых в повести. Для них кладбище – это мир, в котором про-
должают жить их предки.Стереть его с лица земли – это преступление. Разорвётся тогда невидимая нить,
связывающая мир воедино. Вот почему на пути бульдозера встают древние старухи.
Человек в художественной концепции Распутина неотделим от внешнего мира – животного, растительного,
космоса. При нарушении даже одного звена этого единства рвётся вся цепь, мир утрачивает гармонию.
Близкую смерть Матёры первым предчувствует Хозяин острова – маленький зверёк, который символизирует, по
замыслу автора, природу в целом. Этот образ придаёт повествованию особый глубинный смысл.Он поз-воляет
увидеть и услышать то, что скрыто от человека: прощальные стоны изб, «дыхание взрастающей травы», притаённую
возню пичуг,- одним словом, почувствовать обречённость и близкую гибель деревни.
«Чему быть, того не миновать»,- смирился Хозяин. И в его словах – свидетельство беспомощности природы
перед человеком. «Какой ценой?»,- этот вопрос не возникает у поджёгчиков, чиновника Воронцова или «това-
рища Жука из отдела по зоне затопления». Мучает этот вопрос Дарью, Екатерину, Павла и самого автора.
Повесть «Прощание с Матёрой» даёт ответ на этот вопрос: ценой утраты «природного лада», гибели праведного
мира. Он (мир) тонет, поглащается туманом, теряется.
Финал произведения трагичен: оставшиеся в Матёре старики слышат тоскливый вой – «прощальный голос
Хозяина».Подобная развязка закономерна. Она определена идеей Распутина.А идея такова: люди без души и без
Бога(«в ком душа, в том и Бог»,-говорит бабка Дарья) бездумно осуществляют преобразования природы, суть
которых в насилии над всем живым. Разрушая гармоничный мир природы, человек обречён разрушить себя самого.

Сочинение

Современники часто не понимают своих писателей или не осознают их истинного места в литературе, предоставляя будущему давать оценки, определять вклад, расставлять акценты. Примеров тому достаточно. Но в нынешней литературе есть имена несомненные, без которых представить ее уже не сможем ни мы, ни потомки. Одно из таких имен - Валентин Григорьевич Распутин. Произведения Валентина Распутина состоят из живых мыслей. Мы должны уметь их извлекать хотя бы потому, что для нас это важнее, нежели для самого писателя: он свое дело сделал. И здесь, думается, самое подходящее - читать его книги одну за другой. Одна из основных тем всей мировой литературы: тема жизни и смерти. Но у В. Распутина она становится самостоятельным сюжетом: почти всегда у него из жизни уходит старый, много поживший и многое повидавший на своем веку человек, которому есть что и с чем сравнивать, есть о чем вспомнить. И почти всегда это женщина: мать, воспитавшая детей, обеспечившая непрерывность рода. Тема смерти для него не столько, может быть, тема ухода, сколько размышление о том, что остается, - в сравнении с тем, что было. И образы старух (Анна, Дарья), ставшие нравственным, этическим центром лучших его повестей, старух, воспринимаемых автором как важнейшее звено в цепи поколений, - это эстетическое открытие Валентина Распутина, несмотря на то, что подобные образы, конечно же, были и до него в русской литературе. Но именно Распутину, как, может быть, никому до него, удалось философски осмыслить их в контексте времени и нынешних социальных условий. О том же, что это не случайная находка, а постоянная мысль, говорят не только первые его произведения, но и последующие, вплоть до нынешних дней, обращения к этим образам в публицистике, беседах, интервью. Так, даже отвечая на вопрос «Что вы понимаете под интеллигентностью?», писатель сразу же, как из того ряда, который постоянно находится в сфере мыслительной деятельности, приводит пример: «Интеллигентна или неинтеллигентна безграмотная старуха? Ни одной книжки она не читала, ни разу в театре не была. Но она природно-интеллигентна. Миролюбие души эта безграмотная старуха впитала в себя частью вместе с природой, частью оно было подкреплено народными традициями, кругом обычаев. Она умеет выслушать, сделать правильное встречное движение, с достоинством себя держать, точно сказать». И Анна в «Последнем сроке» - ярчайший пример художественного исследования человеческой души, показанной писателем во всей ее величественной неповторимости, единственности и мудрости, - души женщины, постигающей и уже даже постигшей то, о чем каждый из нас хоть раз в жизни думал.

Да, Анна не боится умереть, более того - она готова к этому последнему шагу, ибо уже устала, чувствует, что «изжилась до самого донышка, выкипела до последней капельки» («Восемьдесят годов, как видно, одному человеку все-таки много, если она поизносилась до того, что теперь только взять да выбросить…»). И немудрено, что устала, - вся жизнь бегом, на ногах, в труде, в заботах: ребятишки, дом, огород, поле, колхоз… И вот пришло время, когда сил не осталось вовсе, разве что попрощаться с детьми. Анна не представляла себе, как это она может уйти навсегда, не увидев их, не сказав им прощальных слов, не услышав напоследок их родных голосов. Ионины приехали - хоронить: Варвара, Илья и Люся. Настроились именно на это, временно одев мысли в подобающие случаю одежды и закрыв зеркала души темной тканью предстоящего расставания. Каждый из них по-своему любил мать, но все они одинаково отвыкли от нее, давно отделились, и то, что связывало их с нею и между собой, превратилось уже в нечто условное, принимаемое разумом, но не задевающее душу. Они обязаны были приехать на похороны и исполнить эту обязанность.

Задав с самого начала произведению философский настрой, сообщенный уже одним присутствием смерти рядом с человеком, В. Распутин, не снижая этого уровня, когда речь заходит уже и не об Анне, но, может быть, именно из философской насыщенности черпая тонкий психологизм, создает портреты детей старухи, с каждой новой страницей доводя их до филигранности. Складывается впечатление, что этой скрупулезной работой, этим воссозданием мельчайших подробностей их лиц и характеров он оттягивает и саму по себе смерть старухи: не может же она умереть, пока читатель не увидит воочию, до последней морщинки, тех, кого она родила, кем гордилась, кто, наконец, остается вместо нее на земле и будет продолжать ее во времени. Так и сосуществуют они в повести, мысли Анны и поступки ее детей, то - изредка - сближаясь, почти до соприкосновения, то - чаще - расходясь до невидимых далей. Трагизм не в том, что они ее не понимают, а в том, что им в голову не приходит, что действительно-таки не понимают. Ни ее, ни самого момента, ни тех глубинных причин, которые могут управлять состоянием человека помимо его воли, желания.

Так для кого же они собрались здесь: для матери или для себя самих, чтобы не выглядеть в глазах односельчан равнодушными? Как и в «Деньгах для Марии», Распутина здесь волнуют этические категории: добро и зло, справедливость и долг, счастье и нравственная культура человека, - но уже на более высоком уровне, ибо они соседствуют с такими ценностями, как смерть, смысл жизни. И это дает писателю возможность на примере умирающей Анны, в которой экстракта жизни больше, чем в ее живых детях, глубоко исследовать нравственное самосознание, его сферы: совесть, моральные чувства, человеческое достоинство, любовь, стыд, сочувствие. В этом же ряду - память о прошлом и ответственность перед ним. Анна ждала детей, чувствуя настоятельную внутреннюю потребность благословить их на дальнейший путь по жизни; дети торопились к ней, стремились как можно тщательней исполнить внешний долг - невидимый и, быть может, даже неосознаваемый во всей его полноте. Этот конфликт миропониманий в повести находит свое выражение, прежде всего, в системе образов. Не дано выросшим детям понять трагизм явленного им надлома и грядущего разрыва - так что ж поделать, коль не дано? Распутин выяснит, почему так случилось, почему они - такие? И сделает это, подводя нас к самостоятельному ответу, удивительным по психологической достоверности живописания характеров Варвары, Ильи, Люси, Михаила, Таньчоры.

Мы должны увидеть каждого из них, познакомиться с ними поближе, чтобы понять, что же происходит, почему это происходит, кто они, какие они. Без этого понимания нам трудно будет уловить причины почти полного ухода из старухи сил, до конца осознать ее глубокие философские монологи, часто вызванные мысленным обращением именно к ним, детям, с которыми в жизни Анны связано главное.

Их трудно понять. Но им-то кажется, что они себя понимают, что они правы. Какие силы дают уверенность в такой правоте, не та ли нравственная тупость, которая отшибла их былой слух - ведь был же он когда-то, был?! Отъезд Ильи и Люси - отъезд навсегда; теперь от деревни до города будет не один день пути, а - вечность; и сама река эта превратится в Лету, через которую Харон перевозит души умерших только с одного берега на другой, и никогда - обратно. Но для того, чтобы понять это, надо было понять Анну.

А дети ее оказались неготовыми сделать это. И не зря на фоне этих троих - Варвары, Ильи и Люси - Михаил, в доме которого и доживает свой век мать (хотя вернее было бы - он в ее доме, но все изменилось в этом мире, полюса сместились, деформировав причинно-следственные связи), воспринимается как натура наиболее милосердная, несмотря на свою грубоватость. Анна сама «не считала Михаила лучше других своих ребят - нет, такая ей выпала судьба: жить у него, а их ждать каждое лето, ждать, ждать… Если не брать трех лет армии, Михаил все время был возле матери, при ней женился, стал мужиком, отцом, как все мужики, заматерел, при ней все ближе и ближе подступал теперь к старости». Быть может, потому Анна и приближена судьбою к Михаилу, что он ближе всех к ней строем своего мышления, структурой души. Одинаковые условия, в которых они с матерью живут, долгое общение, объединяющий их совместный труд, одна на двоих природа, наталкивающая на сходные сопоставления и мысли, - все это позволило Анне и Михаилу остаться в одной сфере, не разрывая уз, и из только родственных, кровных, превращая их и в своего рода преддуховные. Композиционно повесть построена так, что мы видим прощание Анны с миром по восходящей, - прощание как неукоснительное приближение к самому значительному, после встречи с чем все иное кажется уже мелким, суетным, оскорбляющим собою эту, расположенную на высшей ступени лестницы прощания, ценность. Сначала мы видим внутреннее расставание старухи с детьми (не случайно Михаил, как высший по духовным качествам среди них, будет последним, кого она увидит), затем следует ее расставание с избой, с природой (ведь глазами Люси мы видим ту же природу, что и Анна, пока она была здорова), после чего наступает черед разлуки с Миронихой, как с частью прошлого; и предпоследняя, десятая, глава повести посвящена главному для Анны: это - философский центр произведения, пройдя который, в последней главе, мы сможем наблюдать лишь агонизацию семьи, ее нравственный крах.

После того, что Анна испытала, по-особому воспринимается последняя глава, символизирующая и последний же, «лишний», день ее жизни, в который, по собственной мысли, «она не имела права заступать». Происходящее в этот день представляется действительно суетным и агоническим, будь то обучение неумелой Варвары обвыванию на похоронах или несвоевременный, вызывающий отъезд детей. Пожалуй, Варвара могла бы механически заучить прекрасное, глубокое народное причитание. Но даже если б она и заучила эти слова, все равно не поняла бы их и не дала им толку. Да и заучивать не пришлось: Варвара, сославшись на то, что ребят оставили одних, уезжает. А Люся и Илья и вовсе не поясняют причину своего бегства. На глазах рушится не только семья (она давно развалилась) - рушатся элементарные, фундаментальные нравственные устои личности, превращая внутренний мир человека в руины. Последняя просьба матери: «Помру я, помру. От увидите. Седни же. Погодите чутельку, погодите. Мне ниче боле не надо. Люся! И ты, Иван! Погодите. Я говорю вам, что помру, и помру» - последняя просьба эта осталась неуслышанной, и это даром не пройдет ни Варваре, ни Илье, ни Люсе. Это был для них - не для старухи - последний из последних сроков. Увы… Ночью старуха умерла.

Но мы-то все пока остались. Как зовут нас - не Люсями ли, Варварами, Таньчорами, Ильями? Впрочем, не в имени дело. И старуху при рождении могли назвать Анной.

В последние годы писатель много времени и сил отдает общественной и публицистической деятельности, не прерывая творчества. В 1995 г. вышли в свет его рассказ «В ту же землю»; очерки «Вниз по Лене-реке». На протяжении 1990-х годов Распутин опубликовал ряд рассказов из "Цикла рассказов о Сене Позднякове": Сеня едет (1994), Поминный день (1996), Вечером (1997), Нежданно-негаданно (1997), По-соседски (1998).
В 2004 г. опубликовал книгу «Дочь Ивана, мать Ивана».
В 2006 г. вышло третье издание альбома очерков писателя «Сибирь, Сибирь (англ.)русск.» (предыдущие издания 1991, 2000).
Произведения входят в региональную школьную программу по внеклассному чтению.
Публицистические интонации становятся все более ощутимы в прозе Распутина второй половины 1980-х - 1990-х гг. Аляповато-лубочное изображение в рассказах "Видение", "Вечером", "Нежданно-негаданно", "Новая профессия" (1997) нацелено на прямолинейное (а порой и агрессивное) обличение происходящих в России в постперестроечное время перемен. Вместе с тем, в лучших из них, таких как "Нежданно-негаданно" (история городской девочки-побирушки Кати, подброшенной в деревню сквозному персонажу последних распутинских рассказов Сене Позднякову), сохраняются следы былого стиля Распутина, тонко чувствующего природу, продолжающего разгадывать тайну человеческого бытия, всматриваясь туда, где лежит продолжение земного пути.
Конец 1980-х – 1990 годы знаменуются творчеством Распутина-публициста. В своих очерках он остается верен сибирской тематике, размышляет о Сергии Радонежском, о «Слове о полку Игореве», пишет статьи об А. Вампилове и В. Шукшине. Писатель активно занимается общественной деятельностью. Его выступления, направленные на решение литературных, нравственных, экологических проблем современного мира, значимы и весомы. Как результат – его избрание депутатом Верховного Совета СССР, а позже членом Президентского Совета. В 2010 году Валентин Распутин становится членом Патриаршего совета по культуре.
Наградами известный писатель не обделен, но среди них следует отметить орден Преподобного Сергия Радонежского II степени, которым Русская православная церковь наградила его в 2002 году.
День 9 июля 2006 года разрубил жизнь семьи Распутиных на две половины: до и после. В катастрофе над аэродромом Иркутска погибла любимая дочь, Мария. Огромная беда обрушилась на Валентина Григорьевича. Но и тут он нашел силы, чтобы думать о других, ведь тогда сгорело заживо 125 человек.
Талантливый писатель, известный общественный деятель, борец за нравственность и духовность, Валентин Григорьевич Распутин в настоящее время живет и работает в Иркутске.

35. “Прощание с Матерой” - своеобразная драма народной жизни - была написана в 1976 году. Здесь речь идет о человеческой памяти и верности роду своему.
Действие повести происходит в деревне Матера, которая вот-вот должна погибнуть: на реке возводят плотину для постройки электростанции, поэтому “вода по реке и речкам поднимется и разольется, затопит...”, конечно, Матеру. Судьба деревни решена. Молодежь без раздумий уезжает в город. У нового поколения нет тяги к земле, к Родине, она все стремится “перейти на новую жизнь”. Безусловно, то, что жизнь - это постоянное движение, изменение, что нельзя оставаться неподвижно на одном месте столетия, что прогресс необходим. Но люди, вступившие в эпоху НТР, не должны терять связи со своими корнями, разрушать и забывать вековые традиции, перечеркивать тысячи лет истории, на ошибках которой им бы следовало учиться, а не совершать свои, иногда непоправимые.
Всех героев повести условно можно разделить на “отцов” и “детей”. “Отцы” - это люди, для которых разрыв с землей смертелен, они выросли на ней и любовь к ней впитали с молоком матери. Это и Богодул, и дед Егор, и Настасья, и Сима, и Катерина.
“Дети” - это та молодежь, которая так легко оставила на произвол судьбы деревню, деревню с историей в триста лет. Это и Андрей, и Петруха, и Клавка Стригунова. Как мы знаем, взгляды “отцов” резко отличаются от взглядов “детей”, поэтому конфликт между ними вечен и неизбежен. И если в романе Тургенева “Отцы и дети” правда была на стороне “детей”, на стороне нового поколения, которое стремилось искоренить морально разлагающееся дворянство, то в повести “Прощание с Матерой” ситуация совершенно противоположная: молодежь губит то единственное, что делает возможным сохранение жизни на земле (обычаи, традиции, национальные корни).
Главный идейный персонаж повести - старуха Дарья. Это тот человек, который до конца жизни, до последней ее минуты остался предан своей родине. Дарья формулирует главную мысль произведения, которую сам автор хочет донести до читателя: “Правда в памяти. У кого нет памяти, у того нет жизни”. Эта женщина является некой хранительницей вечности. Дарья - истинный национальный характер. Писателю самому близки мысли этой милой старушки. Распутин наделяет ее лишь положительными чертами, простой и незатейливой речью. Надо сказать, что все старожилы Матеры описаны автором с теплотой. Как искусно изображает Распутин сцены расставания людей с деревней. Прочтем еще раз, как снова и снова откладывают свой отъезд Егор и Настасья, как не хотят уезжать они из родной стороны, как отчаянно борется Богодул за сохранение кладбища, ведь оно свято для жителей Матеры: “...А старухи до последней ночи ползали по кладбищу, втыкали обратно кресты, устанавливали тумбочки”.
Все это лишний раз доказывает то, что отрывать народ от земли, от его корней нельзя, что такие действия можно приравнять к жестокому убийству.
Автор очень глубоко осмыслил проблему, вставшую перед обществом в эпоху НТР, - проблему утраты национальной культуры. Из всей повести понятно, что эта тема волновала Распутина и была актуальна и у него на родине: недаром он располагает Матеру на берегу Ангары.
Матера - символ жизни. Да, ее затопило, но память о ней осталась, она будет жить вечно.

40. Третья волна эмиграции (1960-1980 годы)
С третьей волной эмиграции из СССР преимущественно выехали деятели искусства, творческая интеллигенция. В 1971 15 тысяч советских граждан покидают Советский союз, в 1972 - эта цифра возрастет до 35 тысяч. Писатели-эмигранты третьей волны, как правило, принадлежали к поколению "шестидесятников", с надеждой встретившему ХХ съезд КПСС, развенчание сталинского режима. "Десятилетием советского донкихотства" назовет это время повышенных ожиданий В.Аксенов. Немаловажную роль для поколения 60-х сыграл факт его формирования в военное и послевоенное время. Б.Пастернак так охарактеризовал этот период: "По отношению ко всей предшествующей жизни 30-х годов, даже на воле, даже в благополучии университетской деятельности, книг, денег, удобств, война оказалась очистительной бурей, струей свежего воздуха, веянием избавления. Трагически тяжелый период войны был живым периодом:, вольным, радостным возвращением чувства общности со всеми". "Дети войны", выросшие в атмосфере духовного подъема, возложили надежды на хрущевскую "оттепель".
Однако вскоре стало очевидно, что коренных перемен в жизни советского общества "оттепель" не сулит. Вслед за романтическими мечтаниями последовала 20-летняя стагнация. Началом свертывания свободы в стране принято считать 1963, когда состоялось посещение Н.С.Хрущевым выставки художников-авангардистов в Манеже. Середина 60-х годов - период новых гонений на творческую интеллигенцию и, в первую очередь, на писателей. Произведения А.Солженицына запрещены к публикации. Возбуждено уголовное дело против Ю.Даниэля и А.Синявского, А.Синявский арестован. И.Бродский осужден за тунеядство и сослан в станицу Норенская. С.Соколов лишен возможности печататься. Поэт и журналистка Н.Горбаневская (за участие в демонстрации протеста против вторжения советских войск в Чехословакию) была помещена в психиатрическую лечебницу. Первым писателем, депортированным на запад, становится в 1966 В.Тарсис.

Гонения и запреты породили новый поток эмиграции, существенно отличающийся от двух предыдущих: в начале 70-х СССР начинает покидать интеллигенция, деятели культуры и науки, в том числе, писатели. Из них многие лишены советского гражданства (А.Солженицын, В.Аксенов, В.Максимов, В.Войнович и др.). С третьей волной эмиграции за границу выезжают: В.Аксенов, Ю.Алешковский, И.Бродский, Г.Владимов, В.Войнович, Ф.Горенштейн, И.Губерман, С.Довлатов, А.Галич, Л.Копелев, Н.Коржавин, Ю.Кублановский, Э.Лимонов, В. Максимов, Ю.Мамлеев, В.Некрасов, С.Соколов, А.Синявский, А.Солженицын, Д.Рубина и др. Большинство русских писателей эмигрирует в США, где формируется мощная русская диаспора (И.Бродский, Н.Коржавин, В.Аксенов, С.Довлатов, Ю.Алешковский и др.), во Францию (А.Синявский, М.Розанова, В.Некрасов, Э.Лимонов, В.Максимов, Н.Горбаневская), в Германию (В.Войнович, Ф.Горенштейн).
Писатели третьей волны оказались в эмиграции в совершенно новых условиях, они во многом были не приняты своими предшественниками, чужды "старой эмиграции". В отличие от эмигрантов первой и второй волн, они не ставили перед собой задачи "сохранения культуры" или запечатления лишений, пережитых на родине. Совершенно разный опыт, мировоззрение, даже разный язык (так А.Солженицын издает Словарь языкового расширения, включавший диалекты, лагерный жаргон) мешали возникновению связей между поколениями.
Русский язык за 50 лет советской власти претерпел значительные изменения, творчество представителей третьей волны складывалось не столько под воздействием русской классики, сколько под влиянием популярной в 60-е годы в СССР американской и латиноамериканской литературы, а также поэзии М.Цветаевой, Б.Пастернака, прозы А.Платонова. Одной из основных черт русской эмигрантской литературы третьей волны станет ее тяготение к авангарду, постмодернизму. Вместе с тем, третья волна была достаточно разнородна: в эмиграции оказались писатели реалистического направления (А.Солженицын, Г.Владимов), постмодернисты (С.Соколов,

Ю.Мамлеев, Э.Лимонов), нобелевский лауреат И.Бродский, антиформалист Н.Коржавин. Русская литература третьей волны в эмиграции, по словам Наума Коржавина, это "клубок конфликтов": "Мы уехали для того, чтобы иметь возможность драться друг с другом".
Два крупнейших писателя реалистического направления, работавшие в эмиграции - А.Солженицын и Г.Владимов. А.Солженицын, вынужденно выехав за рубеж, создает в изгнании роман-эпопею "Красное колесо", в котором обращается к ключевым событиям русской истории ХХ века, самобытно трактуя их. Эмигрировавший незадолго до перестройки (в 1983), Г.Владимов публикует роман "Генерал и его армия", в котором также касается исторической темы: в центре романа события Великой Отечественной Войны, отменившие идейное и классовое противостояние внутри советского общества, замордованного репрессиями 30-х годов. Судьбе крестьянского рода посвящает свой роман "Семь дней" творенья В.Максимов. В.Некрасов, получивший Сталинскую премию за роман "В окопах Сталинграда", после выезда публикует "Записки зеваки", "Маленькую печальную повесть".
Особое место в литературе "третьей волны" занимает творчество В.Аксенова и С.Довлатова. Творчество Аксенова, лишенного советского гражданства в 1980, обращено к советской действительности 50-70-х годов, эволюции его поколения. Роман "Ожог" дает феерическую панораму послевоенной московской жизни, выводит на авансцену культовых героев 60-х - хирурга, писателя, саксофониста, скульптора и физика. В роли летописца поколения Аксенов выступает и в Московской саге.
В творчестве Довлатова - редкое, не характерное для русской словесности соединение гротескового мироощущения с отказом от моральных инвектив, выводов. В русской литературе ХХ века рассказы и повести писателя продолжают традицию изображения "маленького человека". В своих новеллах Довлатов точно передает стиль жизни и мироощущение поколения 60-х, атмосферу богемных собраний на ленинградских и московских кухнях, абсурд советской действительности, мытарства русских эмигрантов в Америке. В написанной в эмиграции "Иностранке" Довлатов изображает эмигрантское существование в ироническом ключе. 108-я улица Квинса, изображенная в "Иностранке", - галерея непроизвольных шаржей на русских эмигрантов.
В.Войнович за рубежом пробует себя в жанре антиутопии - в романе "Москва 2042", в котором дана пародия на Солженицына и изображена агония советского общества.
А.Синявский публикует в эмиграции "Прогулки с Пушкиным", "В тени Гоголя" - прозу, в которой литературоведение совмещено с блестящим писательством, и пишет ироническую биографию "Спокойной ночи".

К постмодернистской традиции относят свое творчество С.Соколов, Ю.Мамлеев, Э.Лимонов. Романы С.Соколова "Школа для дураков", "Между собакой и волком", "Палисандрия" являются изощренными словесными структурами, шедеврами стиля, в них отразилась постмодернистская установка на игру с читателем, смещение временных планов. Первый роман С.Соколова "Школа для дураков" был высоко оценен В.Набоковым - кумиром начинающего прозаика. Маргинальность текста - в прозе Ю.Мамлеева, в настоящий момент вернувшего себе российское гражданство. Наиболее известные произведения Мамлеева - "Крылья ужаса", "Утопи мою голову", "Вечный дом", "Голос из ничто". Э.Лимонов имитирует соцреализм в повести "У нас была прекрасная эпоха", отрицает истэблишмент в книгах "Это я - Эдичка", "Дневник неудачника", "Подросток Савенко", "Молодой негодяй".
Среди поэтов, оказавшихся в изгнании - Н.Коржавин, Ю.Кублановский, А.Цветков, А.Галич, И.Бродский. Видное место в истории русской поэзии принадлежит И.Бродскому, получившему в 1987 Нобелевскую премию за "развитие и модернизацию классических форм". В эмиграции Бродский публикует стихотворные сборники и поэмы: "Остановка в пустыне", "Часть речи", "Конец прекрасной эпохи", "Римские элегии", "Новые стансы к Августе", "Осенний крик ястреба".

Оказавшиеся в изоляции от "старой эмиграции" представители третьей волны открыли свои издательства, создали альманахи и журналы. Один из известнейших журналов третьей волны "Континент" - был создан В.Максимовым и выходил в Париже. В Париже также издавался журнал "Синтаксис" (М.Розанова, А.Синявский). Наиболее известные американские издания - газеты "Новый американец" и "Панорама", журнал "Калейдоскоп". В Израиле основан журнал "Время и мы", в Мюнхене - "Форум". В 1972 начинает работать издательство "Ардис", И.Ефимов основывает издательство "Эрмитаж". Вместе с этим, свои позиции сохраняют такие издания, как "Новое русское слово" (Нью-Йорк), "Новый журнал" (Нью-Йорк), "Русская мысль" (Париж), "Грани" (Франкфурт-на-Майне).

42. Современная русская драматургия (1970-90)
Понятие "современная драматургия" очень емкое как в хронологическом (конец 1950-х - 60-е годы), так и в эстетическом плане. А. Арбузов, В. Розов, А. Володин, А. Вампилов - новые классики значительно обновили традиционный жанр русской реалистической психологической драмы и проложили путь к дальнейшим открытиям. Свидетельством тому является творчество драматургов "новой волны" 1970-80-х годов, среди которых Л. Петрушевская, А. Галин, В. Арро, А. Казанцев, В. Славкин, Л. Разумовская и др., а также постперестроечная "новая драма", связанная с именами Н. Коляды, М. Угарова, М. Арбатовой, А. Шипенко и многих других.
Современная драматургия представляет собой живой многоаспектный художественный мир, стремящийся преодолеть шаблоны, стандарты, выработанные идеологической эстетикой социалистического реализма и косными реалиями застойного времени.
В годы застоя непростая судьба была у и неувядающей "чеховской ветви", отечественной психологической драмы, представленной пьесами Арбузова, Розова, Володина, Вампилова. Эти драматурги неизменно обращали зеркало внутрь человеческой души и с явной тревогой фиксировали, а также пытались объяснить причины и процесс нравственного разрушения общества, девальвацию "морального кодекса строителей коммунизма". Вместе с прозой Ю. Трифонова и В. Шукшина, В. Астафьева и В. Распутина, песнями А. Галича и В. Высоцкого, скетчами М. Жванецкого, киносценариями и фильмами Г. Шпаликова, А. Тарковского и Э. Климова пьесы этих авторов были пронизаны кричащей болью: "С нами что-то приключилось. Мы одичали, совсем одичали... Откуда это в нас?!" Подобное происходило в условиях самой жесткой цензуры, в период рождения самиздата, эстетического и политического диссидентства, андеграунда.
Самым положительным было и то, что в новых обстоятельствах не срабатывали призывы чиновников от искусства к писателям быть "командой быстрого реагирования", создавать пьесы "на злобу дня", "не отставать от жизни", как можно скорее "отразить", провести конкурс на "лучшую пьесу о... "перестройке". Об этом справедливо говорил на страницах журнала "Советская культура" В. С. Розов: "Да простят меня, это что-то в духе прежних времен... Не может быть такой специальной пьесы "о перестройке". Пьеса может быть просто пьесой. А пьесы бывают о людях. Подобные же тематические ограничения породят неизбежно поток псевдоактуальной халтуры".
Итак, началась новая эпоха, когда была высоко поднята планка критериев правды и художественности в размышлениях драматургов о сегодняшнем дне. "Сегодняшний зритель намного обогнал и театральную скоропреходящую моду и отношение к себе сверху вниз со стороны театра - он изголодался, заждался умного, несуетного разговора о самом главном и насущном, о... вечном и непреходящем", - справедливо отмечает Ю. Эдлис.
В центре художественного мира пьес “новой волны” стоит герой сложный, неоднозначный, не укладывающийся в рамки однозначных определений. Поэтому Я.И. Явчуновский сказал следующее: “Подобные персонажи невозможно подвергнуть насильственной рубрикации, зачислив чохом в один регион, четко закрепив за ними исчерпывающее их смысл терминологическое обозначение. Это и не “лишние люди”, и не “новые люди”. Иные из них не выдерживают бремени почетного звания положительного героя, как другие не вмещаются в рамки отрицательных. Думается, что психологическая драма – и в этом важный ее типологический признак – более уверенно ведет художественное исследование именно таких характеров, не поляризуя персонажей под стягами противоборствующих станов”.
Перед нами, как правило, герой 30–40 лет, вышедший из “молодых мальчиков” 60-х годов. В пору своей юности они слишком высоко поставили планку своих надежд, принципов, целей. И сейчас, когда уже определились главные линии жизни и подводятся первые, “предварительные” итоги, становится совершенно ясно, что герои не смогли достичь и преодолеть собственную, личную планку.

Герой не удовлетворен собой, своей жизнью, окружающей его действительностью и ищет выхода из создавшейся ситуации (В. Арро “Смотрите, кто пришел”, “Трагики и комедианты”, В. Славкин “Взрослая дочь молодого человека”, Л. Петрушевская “Три девушки в голубом”).
Герой поствампиловской драматургии фатально одинок. Авторы подробно анализируют причину этого одиночества, прослеживая родственные связи героев, их отношение к детям как символу собственного продолжения. Большинство не имели и не имеют дома, семьи, родителей в полном смысле этих понятий. Герои-сироты наводнили пьесы поствампиловцев. “Безотцовщина” героев рождает их “бездетность”. С темой потери родственных связей неразрывно связана тема Дома, раскрывающаяся в пьесах “новой волны”. Авторы всячески подчеркивают отсутствие у героев своего домашнего очага. Ремарки, описывающие жилище героев, или рассказы самих героев полны подробностей, которые дают нам понять, что даже наличие квартиры у персонажа не дает ему ощущения Дома. Совершенно справедливо заметил М. Швыдкой: “Ни один из персонажей драматургии “новой волны” не мог сказать: “Мой дом – моя крепостьЁ, но в семейной, частной жизни искали опоры”. Данная проблематика поднимается в пьесах В. Арро “Колея”, Л. Петрушевской “Уроки музыки”, В. Славкина “Серсо”, Н. Коляды “Рогатка”, “Ключи от Лерраха”.
Несмотря на сложное отношение авторов к своим персонажам, драматурги не отказывают им в понимании идеального. Герои знают, что такое идеальное, и стремятся к нему, испытывают личную ответственность за несовершенство своей жизни, окружающей реальности и самих себя (А. Галин “Тамада”, “Восточная трибуна”, В. Арро “Трагики и комедианты”).
Немаловажное место в поствампиловской драматургии занимает женская тема. Положение женщины рассматривается авторами в качестве критерия оценки общества, в котором они живут. Да и нравственная, духовная состоятельность персонажей-мужчин проверяется через их отношение к женщине (пьесы Л. Петрушевской, А. Галина “Восточная трибуна”, Н. Коляды “Ключи от Лерраха”).
Четко прослеживается в пьесах данного направления тема “другой жизни” в другом обществе. Эта тема проходит определенные этапы от идеализированного представления о “другой жизни” до полного отрицания (В. Славкин “Взрослая дочь молодого человека”, А. Галин “Группа”, “Титул”, “Сорри”, Н. Коляда “Полонез Огинского”).
Особое внимание следует уделить художественным средствам изображения. Быт, властность быта, подчеркнутость быта, быт, принявший гигантские размеры – первое, что бросается в глаза при знакомстве с драматургией “новой волны”. Герои пьес как бы проходят своеобразную проверку Бытом. Авторы не скупятся на подробное описание различных бытовых мелочей, большинство диалогов крутится вокруг решения бытовых проблем, предметы быта становятся образами-символами. Р. Доктор справедливо приходит к выводу о том, что в этих пьесах “быт сконцентрирован, сгущен так, что, кажется, исключает существование всякой иной реальности. Это в некотором роде абсолютный “бытийственный быт”, вбирающий все возможные проявления человека, все отношения между людьми” (Л. Петрушевская “Лестничная клетка”, В. Арро “Колея” и др.).
Продолжая традиции А.П. Чехова, драматурги “новой волны” расширяют сценическое пространство. В их пьесах множество внесценических персонажей, чувствуется присутствие Истории и ее влияние на день сегодняшний. Таким образом сценическое пространство расширяется до пределов всеобъемлющей картины жизни (В. Славкин “Взрослая дочь молодого человека”, С. Злотников “Уходил старик от старухи”, А. Галин “Восточная трибуна” и др.).
Исследователи изучаемого периода русской драматургии отмечают процесс эпизации драмы. В пьесах зачастую встречаются элементы эпоса – притчи, сны героев, в расширенных ремарках ярко заявлен образ автора (В. Арро “Колея”, Н. Коляда “Полонез Огинского”, “Сказка о мертвой царевне”, “Рогатка”, А. Казанцев “Сны Евгении”).
Особенно много споров литературной критики вызвал язык пьес современных авторов. Поствампиловцев обвиняли в излишней “сленговости”, ненормативности речи, в том, что они “пошли на поводу у улицы”. Показать героя через его речь, рассказать о нем, продемонстрировать взаимоотношения персонажей – яркая способность драматургов “новой волны”. Язык, на котором говорят герои, является самым адекватным характерам, типам, изображенным в пьесах (пьесы Л. Петрушевской, Н. Коляды, В. Славкина).

В. Г. Распутин – писатель, который в своих произведениях раскрывает понятия, во все времена не утратившие своей актуальности и первостепенной важности: нравственность, человечность, милосердие, целеустремленность. (слайд 2)

У каждого человека есть своя маленькая родина, тот кусочек Земли, который остается на вечную память в сердце человека. Такой "кусочек" есть и у Распутина - это родная его деревня Аталанка близ Ангары. Природа, такая знакомая с детства, оживает в его книгах. (слайды 3-4)

В 1972 году Распутин написал очерк «Вверх и вниз по течению». Герой очерка плывёт на теплоходе в деревню к родителям. Правда, родной деревни, где он вырос, нет: она затоплена, осталась на дне рукотворного моря вместе с кладбищем, огородами, лугами. Очерк автобиографичен: в нём идёт речь о Аталанке. Её судьбу он и воплотил в повести «Прощание с Матерой» (слайд 5)

Повесть была опубликована на страницах журнала «Современник» в 1976 году. (слайд 6)

Распутин признавался: «Я не мог не написать «Матеру», как сыновья, какие бы они ни были, не могут не проститься со своей умирающей матерью. Эта повесть в определенном смысле рубеж в писательской работе». (слайд 7)

Основные нравственные проблемы в повести:

проблема благодарности человека за сделанное прошлыми поколениями и ответственности за будущее;

проблема молодежи, не чувствующей себя частью единой цепи поколений;

проблема истинного патриотизма;

проблемы совести, нравственности и чести.

Проблемы сохранения традиций.

Поиска смысла человеческого существования и человеческой памяти.

Матёра – это и остров, и одноименная деревня. Триста лет обживали этот уголок Земли русские крестьяне. Распутин пишет: «Тот, кто первым открыл Матеру, решил, что лучше этой земли не сыскать». Земли здесь отменные, богатые, плодородные, урожайные. Неторопливо, без спешки, идет жизнь на этом острове, и за те триста с лишним лет многих людей сделала счастливыми Матера. Всех принимала она, всем становилась матерью и заботливо вскармливала детей своих, и дети отвечали ей любовью. Но уходит Матера, уходит и душа этого мира. (слайды 8-12)

Последние дни доживает Матера, последнее лето своего существования. Пошли слухи, что строят плотину для электростанции, затопят многие земли (и в первую очередь Матеру), а жителей перевезут в строящийся новый поселок. (слайды13-15)

Гибель Матеры- тяжелое время для жителей деревни. А тяжелое время- это всегда испытание для человека, характер, душа обнажается в такие моменты, становится понятно, кто есть кто. Для писателя важно отношение человека к родной земле, малой родине, своим корням.

Какое же это горе для стариков. Прожив всю жизнь в родной Матере, теперь им нужно покидать свою родину, оставить все то, с чем они жили столько лет. Душа бабки Дарьи обливалась кровью, ведь в Матере не только она выросла. Это – родина ее предков, а сама Дарья считала себя хранительницей традиций своего народа. Она искренне верит, что “нам Матеру на подержание только дали… чтобы обихаживали мы ее с пользой и кормились”.

Так ли уж необходимо затапливать плодородные земли, срывать людей с насиженных мест, переворачивать их души? Казалось бы, ГЭС возводят для блага людей, в интересах государства, наше государство народное. Но могут ли быть оправданы любые цели? Преобразования ведутся варварскими методами.

Обратимся к очень важному эпизоду - сцена разорения кладбища . (слайд 16) Первым о разорении узнал дед Богодул. С одной стороны старики и старухи- единственные, кто встает на защиту того, что им дорого, что свято, на защиту памяти, а с другой – так называемые официальные лица и бездушные исполнители их приказов.

Прочитаем реплики каждой из сторон. Поражает душевная черствость, равнодушие этих людей и официальных лиц. Благо для миллионов и кощунство над десятками – вещи несовместимые!

Писатель наделяет официальных лиц едкими характеристиками: Воронцов – турист, т.е. человек, беззаботно шагающий по земле; Жук- цыган – человек без родины, без корней, перекати – поле.

Слова литературного критика Ю.Селезнева : « Если земля – территория, то и отношение к ней соответственное. Землю, родную землю, Родину – освобождают, территорию захватывают. Хозяин – на земле; на территории – завоеватель, покоритель. Человека, видящего в земле только «территорию», не слишком интересует, что было до него, что останется после него…

Так кто же нам эта земля: землица – кормилица или территория? Кто мы на этой земле: хозяева или временные пришельцы? Пришли, побыли и ушли сами по себе - ни прошлое нам не нужно, ни будущего у нас нет? Взяли всё, что могли, а там хоть потоп, маленький, «материнский» или всемирный…» (слайд 17)

К великому сожалению, Матёре остались преданны лишь старики и старухи. Молодежь живет будущим и спокойно расстается со своей малой родиною. Печально, что совесть так легко испаряется, утрату которой герои Распутина связывают напрямую с отрывом человека от земли, от своих корней, от вековых традиций, от своего родного.

О тех материнцах, которые живут по принципу: «Лишь бы прожить сегодняшний день»,- автор говорит иронично и осуждающе, называя их ёмким словом – «обсевки».

Это прежде всего 40-летний сын Катерины Никита Зотов, за пьянство, разгильдяйство, никчемность прозванный в народе Петрухой. Пределом его падения станет издевательство над родной матерью и сожжение родного дома. Мать оставил без крыши, без корки хлеба, любимый её самовар превратился в оплавленный слиток .(слайды 18-20)

Катерина, прибежав, закричала, заголосила, протягивая руки к горящей избе, в рыданиях наклоняясь, кланяясь в ее сторону… Когда верх избы рухнул и не стало избы, внимание людей к огню ослабло.

По какому-то точно наущению они оглянулись на Петруху. Они оглянулись и на Катерину, которая всхлипывала, пожалели ее уже большей жалостью, но на Петрухе они задержали глаза. Как он? Что он делает? Что испытывает теперь? Доволен или испуган? Петруха стоял, теребя руками голую грудь и неспокойно подергивая головой; пытливые взгляды людей обозлили его. Его давно уже, с

той поры как прибежала мать, терзало, что она не подошла к нему, не спросила и не обругала, не пристыдила, она будто совсем забыла о нем, отказалась от него, поэтому Петруху подмывало подойти самому и напомнить, что он здесь, посмотреть, как поведет себя мать. И теперь, обозлившись, он решился и,подойдя, сказал - да такое и так нахально, грубо, что и сам испугался:

- Мать, дай закурить.

Она непонимающе и все еще всхлипывая, подняла на него лицо.

Без сожаления готова спалить за деньги родной дом, где жили отец ее и дед, Клавка Стригунова. Она клянет Матеру и материнцев, которые цеплялись за деревню. «Давно надо утопить»,- говорит она.

Это и Павел, сын старухи Дарьи. Да, он переживает, душа противиться, хотел бы помочь, предотвратить, но смиряется. Он так и не нашел времени, чтобы выполнить просьбу матери: перенести, перезахоронить останки предков деда и бабки.

Надо - значит, надо, но, вспоминая, какая будет затоплена земля, самая лучшая, веками ухоженная и удобренная дедами и прадедами и вскормившая не одно поколение, недоверчиво и тревожно замирало сердце: а не слишком ли дорогая цена? Не переплатить бы?

"Нет, старею, видно,- ставил себя Павел на место.- Старею, если не могу понять. Молодые вон понимают. Им и в голову не приходит сомневаться. Как делают - так и надо . (слайд 21)

И его сын Андрей, внук Дарьи, он воспринимает жизнь поверхностно. Похвально его желание работать на стройке века, быть на переднем крае. Избу он сжигать не будет, но и остров ему не дорог. Нельзя быть Иванами, не помнящими родства!

Поговорим о тех, для кого земля – кормилица. Её надо сберечь, сохранить потомкам. Они чувствуют себя хозяевами, поэтому всё, что растет на этой земле, для них свое, родное, кровное. Нельзя не убрать картофель, (слайд 22) нельзя не скосить траву (слайд 23)

И работали с радостью, со страстью, каких давно не испытывали. Махали литовками так, словно хотели показать, кто лучше знает дело, которое здесь же, вместе с этой землей, придется навеки оставить. Намахавшись, падали на срезанную траву и, опьяненные, взбудораженные работой, подтачиваемые чувством, что никогда больше такое не повторится, подзуживали, подначивали друг друга старым и новым, что было и не было. И молодели на глазах друг у друга немолодые уже бабы, зная, что сразу же за этим летом, нет, сразу за

этим месяцем, который чудом вынес их на десять лет назад, тут же придется на десять же лет и стариться. Гомонили, играли, дурили, как маленькие… Это был горький,но праздник, когда бросались друг к другу двое, не видевшиеся много лет, успевшие уже и потерять, забыть друг друга, и, встретившись, найдясь, обнявшись среди улицы, вскрикивали и рыдали до опустошения, до того, что отказывали ноги. Матери и отцы, бабушки и дедушки везли с собой ребятишек, зазывали и вовсе посторонних людей, чтобы показать землю, из которой они вышли и которую позже будет уже не увидеть и не сыскать.

Нельзя без душевного трепета читать страницы отъезда Егора и Настасьи. Она не находит себе места, мечется по избе, кидается к каждой вещи со словами оправдания, ласки.

«После этого она стала наговаривать чуть не всему, к чему прикасалась. "А ты поедем, поедем, не прячься. Тебя я не оставлю, без тебя я как без рук. И не просись, не оставлю. Это так я бы и сама осталась, а нельзя". "Ой, а про тебя совсем забыла. Ты тоже полезай, тут место есть. Полезай, полезай". "Я бы рада, а как? Как я тебя возьму? Оно хорошо бы взять, дак не выйдет. Оставайся - че ж делать! Я приеду - мы с тобой ишо повидимся".

Наконец, Дарья – человек удивительной души. (слайд 24)

Она настолько чувствует святость кладбища, что прийти сюда с неспокойной душой не может. Она приходит сюда, чтобы поговорить с отцом и матерью, получает наказ обмыть избу, проводить, обрядив, как покойника, в самое лучшее. Дарья белит избу, моет пол, подоконники. Окна. Всю ночь Дарья оплакивала свою избу, и изба словно понимала …(слайд 25)

Что для нее изба? Это её связь с отцом и матерью, с прошлым. Она отказывается от помощи подруг, это её долг перед памятью предков. Её действия непонятны пожогщикам.

Когда они ушли, Дарья села на завалинку и, прислонясь к избе, чувствуя спиной ее изношенное, шершавое, но теплое и живое дерево, вволю во всю свою беду и обиду заплакала - сухими, мучительными слезами: настолько горек и настолько радостен был этот последний, поданный из милости день. Вот так же, может статься, и перед ее смертью позволят: ладно, поживи еще до завтра - и что же в этот день делать, на что его потратить? Э-эх, до чего же мы все добрые по отдельности люди и до чего же безрассудно и много, как нарочно, все вместе творим зла! Но это были ее последние слезы. Проплакавшись, она приказала себе, чтоб последние, и пусть хоть жгут ее вместе с избой, все выдержит, не пикнет. Плакать - значит напрашиваться на жалость, а она не хотела, чтобы ее жалели, нет. Перед живыми она ни в чем не виновата - в том разве только, что зажилась. Но кому-то надобно, видать, и это, надобно, чтобы она была здесь, прибирала сейчас избу и по-свойски, по-родному проводила Матеру. (слайды 26-29)

Под запись:

«Прощание с Матерой» - повесть о том, как погибает по вине людей, покорителей природы, Матера, остров и деревня, более трехсот лет существовавшая на острове. Это повесть о разрушенном и затопленном доме. Забыли люди вековые заповеди, душу свою потратили – не заметили, как потеряли. Свою память и историю. Любовь к Родине, к могилам родителей. Дарья уверена, что правда в памяти. У кого нет памяти – нет жизни.

Повесть заканчивается трагически. Катер, который должен был забрать последних обитателей Матеры, заблудился в густом тумане. (слайды 30-32)

Под запись:

Творя расправу над природой, люди уничтожают самих себя: память, нравственность, душу.

Повесть Распутина звучит как предупреждение! (слайд 33)

(слайд 34)

Одно дело - беспорядок вокруг, и совсем другое - беспорядок внутри тебя

В 1966 г. увидели свет первые сборники рассказов и очерков писателя «Костровые новых городов» и «Край возле самого неба». Первая повесть В. Распутина «Деньги для Марии» была опубликована в 1967 г. в альманахе «Ангара» и принесла писателю всесоюзную известность. Затем последовали повести: «Последний срок» (1970), «Жи­ви и помни» (1974), «Прощание с Матерой» (1976) публицистическая повесть «Пожар» (1985). Валентин Григорьевич Распутин дважды был удостоен Государственной пре­мии СССР (1977 и 1987).

Известен Распутин и как мастер рассказа. Шедевр этого жанра «Уроки француз­ского» был написан в 1973 г. Рассказ во многом носит автобиографический характер -взрослый человек с высоты своей гражданской, социальной зрелости мысленно про­слеживает ступени своего восхождения к знаниям, вспоминает, как он - деревенский мальчик - в одиннадцать лет в трудное послевоенное время приезжает в райцентр за пятьдесят километров учиться в школе. Урок милосердия, зароненный в его душу учительницей французского языка, останется с ним на всю жизнь и даст всходы. По­этому и начинается рассказ с очень емких слов об ответственности, о долге перед учи­телями: «странно, почему мы, так же, как и перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, а за то, что сталось с нами после». В цикл «Век живи - век люби» (Наш современник. 1982, № 7) вошли рас­сказы «Наташа», «Что передать вороне», «Век живи - век люби», «Не могу-у». В них писатель бережно исследует психологию отношений с близкими людьми. Проявляет повышенный интерес к интуитивным, «природным» началам в человеке.

В 2000 г. Распутин был награжден премией А. И. Солженицына «За пронзитель­ность выражения поэзии и трагедии русской жизни в сращенности с русской приро­дой и речью, душевность и целомудрие в воскрешении добрых начал». Учредитель премии - Нобелевский лауреат - представляя лауреата премии А. Солженицына, ска­зал: «В середине семидесятых годов в нашей стране произошел тихий переворот -группа писателей стала работать так, будто никакого соцреализма не существовало. Их стали называть деревенщиками, а правильнее было бы - нравственниками. Пер­вый из них - Валентин Распутин».

Уже в первых рассказах, в повести «Деньги для Марии» проступили характерные черты творческого почерка писателя - внимательное, вдумчивое отношение к своим героям, глубокий психологизм, тонкая наблюдательность, афористичность языка, юмор. В основе сюжета первой повести получил развитие мотив древнерусских хож­дений за правдой. Тракторист Кузьма, муж совестливой сельской продавщицы, по­павшейся на растрате, собирает деньги у односельчан, чтобы возместить недостачу. Писатель ставит персонажей повести перед событием, выявляющим их нравствен­ную ценность. Нравственной проверке подвергается современное состояние русской соборности. В повести Распутин высказывает важные в его мировоззренческом кон­тексте мысли о сохранении традиций, которые сформированы размеренным сель­ским укладом жизни: «Все люди родом оттуда, из деревни, только одни раньше, дру­гие позже, и одни это понимают, а другие нет. <...> И доброта человеческая, уважение к старшим, и трудолюбие тоже родом из деревни».

Повесть «Последний срок» стала одним из канонических произведений «деревен­ской прозы». В основе повести архетипическая история распада родовых связей. Про­цесс растворения, «рассасывания крестьянской семьи», отчуждения членов семьи друг от друга, от дома, от земли, на которой родились и выросли, осмысляется Распу­тиным как ситуация глубоко тревожная. Старуха Анна говорит перед смертью своим детям: «Не забывайте брат сестру, сестра брата. И сюда тоже наведывайтесь, здесь весь наш род».

О невозможности счастья для человека вразрез с родовой моралью, всем строем на­родного сознания повествует повесть Распутина «Живи и помни». Повесть построена на конфликте трусости, жестокости, крайнего индивидуализма, предательства, - с од-

ной стороны, и долга, совести, нравственности - с другой, на конфликте мироощуще­ний ее героев. Глубинная концепция повести - в неотделимости судьбы человека от общенародной, в ответственности человека за свой выбор. Смысл названия повести -это напоминание человеку помнить о своей обязанности - быть на земле Человеком. «Живи и помни», - говорит об этом автор.

Художественным достижением Распутина признана повесть «Прощание с Мате­рой». В повести Распутин создает образ народной жизни с ее этикой, философией, эс­тетикой. Устами героини повести, старухи Дарьи, олицетворяющей народный харак­тер, писатель бросает укор тем, кто забывает прошлое, взывает к гармонии между та­кими извечными нравственными понятиями как совесть, доброта, душа, разум, с по­мощью которых человек сохраняется как личность. Повесть вызвала бурную полеми­ку. Так, некоторые участники дискуссии в журнале «Вопросы литературы» критикова­ли автора за доминирование чувства умирания, внимание других привлекло богат­ство социально-философской природы произведения, умения писателя решать на ло­кальном материале «вечные вопросы» человеческого бытия и народной жизни, ма­стерство в передаче русской речи. (Обсуждение прозы В. Распутина // Вопросы литера­туры. 1977. № 2. С. 37, 74).

Своеобразие конфликта в повести В. Распутина «Живи и помни»

Сладко жить, страшно жить, стыдно жить...

Повесть «Живи и помни» состоит из 22 глав, композиционно связанных между со­бой общими событиями, героями, выявлением мотивов их поведения.

Повесть сразу начинается с завязки конфликта: «Зима на 45-й, последний военный год в этих краях простояла сиротской, но крещенские морозы свое взяли, отстучали, как им полагается за сорок. <...> В морозы в бане Гуськовых, стоящей на нижнем ого­роде у Ангары, поближе к воде, случилась пропажа: исчез хороший, старой работы, плотницкий топор Михеича». В конце произведения - в 21-й и в 22-й главах дана раз­вязка. Вторая и третья главы представляют собой вводную часть, экспозицию, в них изображаются события, начинающие развертывание сюжетного повествования: «Молчи, Настена. Это я. Молчи. Сильные, жесткие руки схватили ее за плечи и прижа­ли к лавке. От боли и страха Настена застонала. Голос был хриплый, ржавый, но нут­ро в нем осталось прежнее, и Настена узнала его.

Ты, Андрей?! Господи! Откуда ты взялся?!».

Настена узнает голос мужа, так ожидаемого ею, и жесткие интонации, угрожаю­щие ей, возвестившие о его появлении, станут «последним сроком» в ее жизни, поста­вят четкую границу между ее прошлой жизнью и настоящей. «Оттуда. Молчи. <...> Ни одна собака не должна знать, что я здесь. Скажешь кому- убью. Убью - мне терять нечего. Так и запомни. Откуда хошь достану. У меня теперь рука на это твердая, не со­рвется».

Андрей Гуськов дезертировал после четырех лет войны («...воевал и воевал, не пря­тался, не хитрил»), а после ранения, после госпиталя - по ночам, как вор, пробирался в свою родную Атама-новку. Он убежден, что если вернется на фронт, то его обязатель­но убьют. На вопрос Настены - «Но как, как ты насмелился? Это не просто. Как у тебя духу хватило?» - Гуськов скажет - «Дышать нечем было - до того захотелось увидеть вас. Оттуда, с фронта, конечно, не побежал бы... Тут показалось вроде рядом. А где ж рядом? Ехал, ехал... до части скорей доехать. Я ж не с целью побежал. Потом вижу: ку­да ж ворочаться? На смерть. Лучше здесь помереть. Что теперь говорить! Свинья гря­зи найдет».

Психологически разработан в повести характер человека, вступившего на черту предательства. Художественная достоверность образа Гуськова в том, что писатель не изображает его одними черными красками: воевал, лишь в конце войны «невмоготу стало» - стал дезертиром. Но как, оказывается, тернист путь человека, ставшего вра­гом, вставшего на путь предательства. Гуськов возлагает свою вину на судьбу и от это­го духовно разрушается. Он осознает все, что с с ним произошло, дает трезвую оценку своему поведению в разговоре с Настеной, убеждает ее, что скоро исчезнет. В. Распу­тин исподволь, но планомерно готовит трагический для «светлой души» Настены фи-

нал повести, показывая ее внутренние терзания, испытываемое чувство вины, ее честность и неспособность жить по лжи, и предельный индивидуализм, жестокость Гуськова, антигероя, не трагического героя.

Логика развития художественного образа Гуськова, предавшего Родину в трудное для нее время, когда (как это убедительно прослеживается в повести на примере жи­телей Атамановки, - ключевой момент - возвращение фронтовика Максима Вологжи-на, судьба Петра Луковникова, «десять похоронок на руках у баб, остальные воюют») весь советский народ готов был на все, чтоб добить фашистов, освободить родную землю, он валил все на судьбу и окончательно «озверел». В то время, как Гуськов на­учится выть по-волчьи, для себя объясняя свою «правду» - «Пригодится добрых людей пугать» (а автор подчеркнет - «со злорадной, мстительной гордостью подумал Гусь­ков), в доме Максима Вологжина соберутся люди со всего села, чтобы сказать спасибо фронтовику, тяжело раненному на фронте. С какой надеждой расспрашивают они земляка о том, „скоро ли кончится война?", - и услышат ответ, который они знали и ожидали услышать, что „не заворотят" немцы русского солдата, дошедшего уже до са­мой Германии. „Теперь додавят, - скажет Максим, - нет, не заворотят. Я обратно с од­ной рукой пойду, одноногие, покалеченные пойдут, а не заворотят, не позволим. Не на тех нарвались". Этот настрой поддерживается всеми односельчанами, кто был в тылу, но работал для фронта, как и Настена Гуськова, как отец дезертира Андрея - Ми­хеич. Строка за строкой, страница за страницей прослеживает Распутин душевное омертвение Гуськова, его отступничество от норм человеческой жизни - это и жесто­кость, и подлость его по отношению к немой Тане („У Тани он просидел в оцепенении и страхе весь день, все собираясь подняться и куда-нибудь, в какую-нибудь сторону двинуться, просидел также другой, а потом и вовсе застрял, решив, что ему лучше пе­реждать, пока его окончательно потеряют и дома и на фронте"), которую попросту ис­пользует и через месяц, не попрощавшись, сбежит, и жестокость по отношению к же­не. Вот уже Гуськов начнет воровать рыбу из лунок, и даже не из желания есть, а про­сто, чтобы сделать пакость тем, кто свободно, не как тать, ходит по своей земле. Об опустошении души свидетельствует его „лютое желание поджечь мельницу" - сде­лать то, что он сам называл „пакостью".

Решая традиционные для русской литературы нравственно-философские вопросы о судьбе, о воле, о социальной детерминированности поступка, поведения, В. Распу­тин прежде всего считает человека ответственным за свою жизнь.

В тесной связи с образом Гуськова разработан в повести образ Настены. Если Ан­дрей винит судьбу, то Настена винит себя: «Раз ты там виноват, то и я с тобой винова­тая. Вместе будем отвечать». Время, когда Андрей вернется дезертиром и будет скры­ваться от людей, станет «последним сроком» для Настены, не умеющей лгать, жить вдали от людей, по принципу, который выбрал Андрей: «сам ты, больше никто». От­ветственность за человека, ставшего ей мужем, не дает ей права отказаться от него. Стыд - состояние, которое постоянно будет испытывать Настена перед свекровью и свекром, перед подругами, перед председателем колхоза, и, наконец, - перед ребен­ком, которого она носит в себе. «И грех родительский достанется ему суровый, истош­ный грех, - куда с ним деваться?! И не простит, проклянет он их - поделом».

Смысл названия повести «Живи и помни» - это напоминание человеку помнить о своей обязанности «быть на земле Человеком».

Последние часы, минуты Насти, до того, как она лишит и себя, и будущего ребенка жизни, - наклонив лодку и уйдя на дно Ангары, исполнены подлинного трагизма. «Стыдно... почему так истошно стыдно и перед Андреем, и перед людьми, и перед со­бой! Где набрала она вины для такого стыда?». Если Андрей лишает себя связи с ми­ром, с природой, то Настена до последней секунды будет чувствовать свое единение с миром: «На душе от чего-то было тоже празднично и грустно, как от протяжной ста­ринной песни, когда слушаешь и теряешься, чьи это голоса - тех, кто живет сейчас, или кто жил сто, двести лет назад».

Настену же, когда ее прибьет к берегу, и Мишка-батрак захочет похоронить на кладбище утопленников, бабы «предали земле среди своих, только чуть с краешку, у покосившейся изгороди».

Образами Настены и Андрея В. Распутин испытывает героев на жизненном пути, не прощая самых малых отступлений от этических норм.

Основная идея всей повести - в неотделимости судьбы человека от общенародной судьбы, в ответственности человека за свои поступки, за свой выбор.

Поэтика и проблематика рассказа Т. Толстой «На золотом